Сегодня всё еще 2 февраля, а значит, всё
ещё продолжается день рождения писателя, книги которого называли
интеллектуальной гимнастикой, прибавляя про себя – «для душевнобольных».
Сам писатель, впрочем, был довольно
равнодушен и к хуле, и к похвале: он со спокойным упорством отшельника называл
среди своих учителей традиционных Флобера, Бена Джонсона и Ибсена, и повторял,
что настоящим Улиссом всегда был, есть и останется Робинзон Крузо.
Большое счастье и удача, что впервые я
прочла «Улисса» на втором курсе университета, в начале едких девяностых, и
среди моих друзей великий этот роман еще не успел превратиться в объект для
интеллектуального зубоскальства или пустотливого бахвальства – прочла с огромным наслаждением, смакуя каждую
главу в отдельности; немало поспособствовали этому и внешние обстоятельства –
роман был только что опубликован в «Иностранке», и все номера я смогла
обнаружить почему-то лишь в Медицинской библиотеке своего города (почему только там? Уж не
потому ли, что каждую главу хитроумный Джойс соотнес с какой-нибудь важной
частью человечьего организма? – один Бог ведает), где их выдавали не все сразу,
а по два номера в день.
Я сидела после занятий среди одуревших студентов-медиков,
такая же оглушенная – теперь уже тем, как автор бесстрашно исследует человека,
впервые всего человека, со всей его телесностью и сложной механикой
взаимодействия этой телесной уязвимости и сознания, и духа, не принижая при
этом человеческую плоть, не высмеивая её площадным надсадным кривляньем.
Впервые писатель не выдавал свои
лингвистические каденции за «внутренний монолог» героя, а обрушивал на
читателя тот самый мыслительный поток, неудержимый и стремительный, который не
сымитировать и не «додумать».
«Улисс» – совершенная ризома телесности,
он то, как должны сочетаться плоть и дух, мечта любого ренессансного художника
и поэта. В «Улиссе» нет болезненности, то есть нет морбидной фиксированности на
нечистом, на пагубном, нет в нём и никакого сексуального импринтинга, которым
так любят пугать (и заманивать) доверчивого читателя.
«Улисс» не об этом.
Он гимн человеческой целостности и бесконечного
стремления обрести себя, пройдя через Пандемониум неизреченных скорбей – чтобы вернуться, наконец, в свою Итаку. То есть, к себе – зрелому и мудрому.
«<…>да я хочу Да».©
No comments :
Post a Comment