Бложеку 10 (с запозданием)

Оказывается, пропустила десятилетие своего уютного бложека на всеми забытой блогпогост-платформе (это я не кокетничаю так: она и правда практически полностью заселена сейчас, к вящей моей радости, спам-кавалердаврами). Boy oh boy, what a journey that was. Мои первые робкие попытки осознать свое место в новом пространстве (начала я блог аккурат через несколько месяцев после переезда в Англию), в которых сентиментальная слащавость неофита кое-как закамуфлирована самоиронией (не сказать чтоб очень изящно, увы), чистый восторг от посещения разных мест силы с их, прости господи, цайтгайстом, непуганая воинственность по поводу каких-то давно похеренных интернет-битв (кто все эти люди? что это было?), периодическая судорожная ностальгия, сходящая на нет, а еще хроники дома, и сада и Пикола, и Кромера, и каких-то заново открытых любимых книг, и участившиеся посты на английском, писать на котором теперь, через десять с лишним лет, стало полегче.

С запоздалым днем рождения его, что ли.

Another precious gem from Oxfam, a collection of poems by Shelley printed in 1905, the most completed for its time. I also love the inscription: who was this Annie girl who won it as a prize in her school in 1907?..

Разобрали, наконец, елку — гораздо позже, чем во все предыдущие годы: соседи привыкли к нашим странностям и не обращали на нее в последнее время никакого внимания.

Разбор елки дался в этом году труднее обычного: она поблекла и осыпалась, да и новогодние/рождественские праздники не сказать чтоб были такими уж веселыми, а все же снимать игрушки, шары и гирлянды, заворачивать их в пупырчатый пластик и хрустящую бумагу, а потом складывать в коробки и относить на чердак было почти до невыносимости тоскливо.

В конце концов елка обирается и публика расходится… Около елки остается один только сотрудник юмористических журналов…

— Мне же что? — спрашивает он судьбу. — Все получили по подарку, а мне хоть бы что. Это свинство с твоей стороны!

— Всё разобрали, ничего не осталось… Остался, впрочем, один кукиш с маслом… Хочешь?

Сегодняшний именинник, которого я не люблю, описал это разочарование взрослого усталого человека желчно и правдиво: благодарить его, впрочем, за это на хочется.

So, we did it again—made our usual 6 and something kilometres to Coton, in order to have a splendid meal in The Plough, their famous pub. Since we decided to play smart, instead of choosing the *normal* routes (i.e. via Robinson College/Madingley road), we were led by an obscure path chosen for us by a Google bot. Man, was it muddy. No, it *was* muddy enough to feel like a fake English aristocrat who walks his dogs wearing his worn out tweed and a pair of old Wellies. Actually, we met a couple who fit this exact description perfectly: the man (tweed & a pair of lovely pooches) told us, whilst smiling, “yes, there’s a way to Coton. A bit messy in places, though.” He added in a second (mumbling), “messy everywhere, I’d say.”

But we succeeded, and the place was as warm and cosy as ever!

Oh, and we’re going back a different way.

“Midsommar” (2019)

Посмотрела “Midsommar” (да, на несколько лет позже, как обычно). Ну что я могу сказать. Я все ж предпочитаю старые страшные сказки (“The Wicker Man” и проч.) с фолк-роком вроде «капитанская дочь, не ходи гулять в полночь» истории Джонстауна на максималках, где вместо кулэйда пьют грибной отвар пополам с антидепрессантами.

Флоренс Пью, впрочем, внушает надежду: хороший актерский потенциал, если не испортят марвелами.

Снято красиво, хоть ситуативный gore меня и отвращает.

А, ну и кинематографично расправиться с постаревшим актером из висконтиевской «Смерти в Венеции» — ход, исполненный некоторого метатекстуального лукавства: дорогу осилит идущий.

I really love the fact that Burns Night is celebrated on the same day as Dad’s birthday: I find it utterly fascinating.

So, good ole Cranachan, Talisker and festivities are about to start.

Sláinte Mhath! Oidhche Bhlas Burns!

Папе 77. Он приболел в конце прошлого года, и мы все здорово перепугались.

Одно из самых отчетливых воспоминаний: я сдаю вступительные экзамены в ЗГУ, язык и литературу письменно, они совмещены и продолжаются часа четыре, а то и дольше (память уже подводит), после них выхожу из корпуса филфака во двор совершенно выпотрошенная, где он терпеливо ждет меня все это время. Папа берет меня за руку, тихо говорит: «Ничего... Ничего, все уже закончилось. Все будет хорошо», а потом сует в ладонь турецкий шоколадный батончик с орехами — может, кто помнит, они тогда, в начале девяностых, только-только появились в постсоветских киосках. Мы идем на остановку автобуса на Площади Свободы до Металлургов, он меня ни о чем не спрашивает, вокруг яркий летний день, и это счастье.

...Дай Бог ему здоровья и сил.

Апдейт по окончанию статьи (немного подробнее)

Сегодня был день осознания того простого факта, что я, наконец –– плохо ли хорошо –– но закончила огромную работу, которой занималась подряд много месяцев (даже в те моменты, когда я формально ее не писала, я все равно постоянно о ней думала). Каким будет результат, пока неизвестно, да это, в сущности, сейчас не так уж и важно (да, я тот самый человек, который выкидывает из головы долгоигравший проект и не всегда просчитывает его публикаторскую судьбу), но главное сейчас –– это короткая передышка перед началом работы в качестве редактора LP, а значит, нужно попробовать отвлечься от всего и почитать что-то для себя, а главное –– привыкнуть просыпаться без навязчивой и ноющей, как зубная боль, мысли, что мне сегодня нужно дописать полглавы. Сдержанное ура.

65 тыс. знаков. Все, бобик тогось. Список литературы подчищу завтра, а на сегодня я, кажется, закончила.

This morning I learned that Paul LaFarge has died from cancer. I remember seeing him briefly at NecronomiCon-2019 where he participated in the series of round table talks: I never had a chance to talk to him in person.

His “Night Ocean” got overall positive reviews (including one from the New York Times which praised his work for its subtle metafictional elements and the author himself for his love of intertextuality and “nonexistent but real-seeming books, famous people lifted from the historical record and plausibly altered, the whole Borgesian shebang”): it was widely discussed in the Lovecraftian circles.

“A historical tour de force, The Night Ocean is about love and deception; it’s about the way stories earn our trust, and betray it”—that’s how the book was introduced to its readers. I had mixed feelings about this novel of his, but I’m glad I have it in my library. LaFarge was complex and talented: may he rest in peace.

What an incredible feeling when you’re taking a walk on your beloved path (Trumpington-Grantchester), and the weather is lovely.

We saw:

- a crane (or was it a stork? I always confuse them) who soaked his gorgeous wings in a pool of water near a rugby pitch;

- two horses, bay and black (the latter covered with a warm looking blanket);

- a few churches that were much older than Victorian;

- plenty of dazzling light.

В тот день, когда я, наконец, закончу статью, выпью шампанского.

Рабочие tutti quanti (пунктир)

Сегодня день рождения По, а я до сих пор (!) не закончила статью, которая разрастается до каких-то почти хтонических размеров (и это пишу я, прежде опасавшаяся, что материала у меня не хватит –– да конечно). Впрочем, судя по всему, я-так выруливаю на финишную прямую, и свет в конце туннеля все-таки виден.

Friends know that I am not a big fan of graphic novels, but I saw this one back in 2019 at NecronomiCon (it was somewhat pricey, if my memory doesn’t fail) and was intrigued. Well, I ended up buying my own copy via Oxfam; so far so good.

Рабочее-измотанное (пунктиром)

Очень устала. Планировала закончить рукопись статьи сегодня вечером, но чувствую, что уже не могу: застряла с переводами цитат, и это все очень замедлило сегодня. Робко надеюсь добить все завтра: с трудом выношу текст на экране уже.

*Попалось в ленте*

Стихотворение «Незнакомка» Блок написал в 1906 году, когда от него ушла жена. Поэт был опустошен и в отчаянии проводил время в различных заведениях. ©

—...в богоугодных, надо думать, подведомственных Артемию Филипповичу Землянике, где, как известно, главное — чистота колпаков, ну и чтоб сходство с кузнецами было минимальным.

Guillermo del Toro’s Pinocchio (Netflix)

I nearly forgot to share a few of my thoughts about Guillermo del Toro’s Pinocchio, and I decided to do so now, while I still remember it comprehensively (and, yet again, procrastinating whilst trying to finish my paper, which is due quite soon). To put it simply: this is by far my most favourite of del Toro’s projects—except, maybe, the documentary “Lovecraft: Fear of the Unknown” (2008), where he participated as one of the narrators, but strictly speaking, that’s beside the point.

My attitudes to del Toro’s filmography have been a bit complicated since the very beginning, when I watched “Pan’s Labyrinth” (long after its premiere, maybe in 2008 or 2009). I can’t say that I was impressed that much—maybe due to the overwhelming experience with “war cinema” which I got through the lens of Soviet, Eastern European (primarily Polish and Hungarian) and Spanish filmmakers. What was new, however, and a bit unsettling, was del Toro’s bold approach to combining the elements of horror (which I regarded as something slightly too “pop-cultural” for my taste back then) with a historically accurate narrative (Spain under Franco’s power): oddly enough, it worked no worse than in Saura’s “Cria Cuervos” or “La prima Angélica” and depicted a clear picture of fascist terror. The style of cinematography was another thing that attracted my attention: sombre, quirky and tastefully surreal.

Инна Михайловна Чурикова (1943 - 2023)

Она всегда напоминала мне ту самую принцессу д’Эсте с портрета Пизанелло с ее высоким лбом и взглядом рассеянного упорства — даже в зрелом возрасте черты этой средневековой, немного не от мира сего сосредоточенности никуда не делись. И разве кто-то из моего поколения и старше мог представить себе Жанну д’Арк другой — и великая Фальконетти казалась поэтической фигурой, а настоящая Жанна с ее слезами и внезапной человеческой слабостью, и выходом в реальный современный нам мир была одной-единственной — ее Жанной из «Начала».

*музыкой последних дней навеяло*
Новинка от издательства «Мойдодыр» — хит продаж сезона:
«Жизнь туалетного утенка, рассказанная им самим»
— от создателей блокбастеров «Моя семья и другие микробы», «Коабитация земноводных и пресмыкающихся: правда и вымысел» и др.
При покупке второго экземпляра скидки и грязевое спа в подарок.

Got my hands on the first fanciful possession of the year from the antique shop—a bunch (five, to be precise) Wade Whimsies: Squirrel, Badger, Fox, Weasel and Partridge. I doubt that any of them are of great value (although, they are still collectable all around the world just for fun), but they look exactly like something straight out of a fairy tale.

“Madoff: the Monster of Wall Street” (Netflix)

I am not exactly sure why some critics found the new Netflix docu-series about Madoff’s deposition too glitzy to watch: there is nothing in it that would suggest adoration towards Bernie Madoff as an exceptionally great evil mastermind. Yet the Guardian writer (mind you, an occupation that speaks for itself) exposed the filmmakers of the documentary as those who made a bombastic show out of the disgraced financier’s troubled activities, although they didn’t bother to call him a “mediocre arsehole” even once.

Or should they? Because the whole 4 episodes of the documentary have shown exactly that—a transgression of not a remarkable, not an outstanding, but just a relatively smart, active, abrasive and borderline sociopathic man to his dubious fame that ended up in a staggering downfall.

По совету прекрасной френдессы решила научить Л. говорить «тпру». Ниже наш примерный диалог:

- Пожалуйста, скажи «тпру».

- Скажи э… что?

- Тпру.

- ЧТО ЭТО (зачем? кто это придумал? они в своем уме?)

- Видишь ли, так раньше извозчики останавливали лошадей.

- ЕСЛИ ОНИ ИХ ТАК ОСТАНАВЛИВАЛИ, ТО КАК ОНИ ИХ РАЗГОНЯЛИ??

“The Boy, the Mole, the Fox and the Horse” (BBC1)

During the festive days we watched a bit of television*, and we saw two things that made an unexpected juxtaposition in my head: the BBC’s newest Christmas release “The Boy, the Mole, the Fox and the Horse” (based on Charlie Mackesy’s bestselling—or so they say—book) and Guillermo del Toro’s Pinocchio. They have nothing much in common except the mere fact that they both can be loosely regarded as made for children with children as the protagonists of their stories, but that would be pretty much it.

Yet something in them made me think of how one of them did an excellent job to hold a cohesive narrative (Del Toro: chapeau to him, more on Pinocchio another time), whereas the other one lost the plot quickly and entirely, and this fact would make them good examples of what to do—and not to do—with storytelling.

If I got it right (and I may be wrong, because I am no expert on modern literature and cinema for kids) “The Boy, the Mole, the Fox and the Horse” was created as some sort of response to Raymond Briggs’s Snowman, an absolute British classic of the last four or so decades (although Alan Bennett has mentioned in one of the recent entries of his diaries that “I must be the only one of his readers who found Raymond Briggs’s Snowman too much to take,” and I agree with him here: as lovely as it is, it’s also profoundly heartbreaking). And it does have all the elements of the magic Christmas story that Briggs’s also had—a little boy, who’s eager to discover magic, and the animals who make that magic work. But here is the thing: apart from the fact that the audience sees a protagonist character (i.e. the little boy) in standard magical circumstances (surrounded by animals who can talk and help him in a variety of trials), there is literally ZERO magic in the whole story.

Я не знаю, зачем понадобилось делать из Блока пьяного назгула, но шалость в этом смысле, что называется, удалась: если предположить, что автор творения вел бесконечный внутренний диалог с Джакометти и Паоло Трубецким, закончившийся его, автора, полной над ними викторией, то оно, конечно, и не удивительно. Жаль только окрестности Пряжки, посетителей музея, местных жителей и нас, блоковедов.

Деде 102 сегодня. Не хочу писать пространные посты с уклоном в детские воспоминания: это все ни к чему сейчас. Он похоронен на запорожском кладбище рядом с бабушкой, и за их могилами присматривают мои близкие и друзья, которым я обязана по гроб жизни и которых я нежно люблю.

Он был столп и утверждение моей семьи, ее основа, ее герой и главный бытописатель, украинец, запорожский казак и полярник. Первый тост за праздничным столом сегодня будет рождественский, а второй за него. Царствие ему Небесное, моему ангелу-хранителю, и вечный покой.

Православное Рождество

Христос рождается, славите! Христос рождається! Славімо Його! Καλά Χριστούγεννα! Christ Is Born! Glorify Him!

Православный Сочельник

Перша зірка на небі сповіщає, що Христос народжується, Святвечір настає!
Добрий вечір тобі, пане господарю, радуйся!
Ой радуйся, земле, Син Божий народився!
Застеляйте столи, та все килимами, радуйся!
Ой радуйся, земле, Син Божий народився!
Та кладіть калачі з ярої пшениці, радуйся!
Ой радуйся, земле, Син Божий народився!

When you use the widest possible circles of British public at your own expense, as an involuntary psychotherapists*,

∙ smearing yourself with your [quite pricey] grief and outrage,

∙ moaning about your evil elder brother and his similarly pernicious wife (girlfriend at the time) who “forced” 20-something-year old you to put on a Nazi uniform “just for kicks” (or so you say: because, apparently, you are *that* simple for making up your own mind),

∙ giving the audience quite graphic and nauseating details about losing your virginity “with an older woman behind a barn” (nobody asked for it and expected to hear about it on the news),

∙ begging your Papa not to marry that other woman, because she becomes “a wicked Stepmother,”

∙ whining that you were hit by your brother, which left bruises “all over you,”

∙ and, the worst of them all, to trade the name of your late mother as if she’s some sort of cryptocurrency

—you turn yourself into an obscene and putrid clown. Off you go. You stink.

___________________

*and for that, I mean the “breaking” segment in the evening news on pretty much all the main channels in the country

В конце года на книжном развале купила за бесценок плохо изданную на английском книжку Батая “Literature and Evil”, перевод которой, «Литература и зло», попался мне когда-то в ПирОгах на Никольской (или это был куприяновский «Фаланстер»? нет, не помню точно), но у меня не было денег, и мне она тогда не досталась — впрочем, это все малосущественно.

Существенно же вот что. В главе, посвященной Бодлеру, Батай красиво обыгрывает идею симулякра — выпестованное им дитя, на радость постмодерна и на его же погибель:

Возможно, полноту его [Бодлера — Е. Ч.-П.] поэзии следовало бы связать с пребывающим в неподвижности образом попавшего в ловушку зверя — в этом образе, запечатлевшем его самого и упорно его преследующем, Бодлер беспрерывно черпает воспоминания. […] Творчество, получающее свои границы от прошлого, останавливается и, поскольку имеет смысл неудовлетворенности, не может сдвинуться с места и удовлетворяется состоянием незыблемой неудовлетворенности. ©

…Есть ли суверенитет у воспоминаний — внутри и вовне поэтического? Развивая динамику, они разрушают границы прежде незыблемого (и Бодлер тут — удачный батаевский пример), но коснеют, и распадаются, и исчезают навсегда, как известковые изгороди в океане забвения-Соляриса.

A bit more of Ely chronicles

How absolutely dare

И, конечно, 2 января невозможно себе представить без визита в Илийский собор, чтобы взглянуть на великолепную рождественскую елку, которая когда-то, десять лет назад, потрясла меня своей красотой –– в темном приделе собора она переливалась золотыми огнями. Каждый год елку наряжают по-разному, но всегда соблюдают неизменную гармонию праздничных цветов –– алого, золотого и серебряного на фоне ярко-зеленых ветвей. Прошлогодняя гамма (огненно-медовая) уступила место чуть более строгой и прохладной, с серебряными и хрустальными украшениями, и восторг от увиденного стал кульминацией недолгих зимних торжеств.

New Year walks and festive windows (misc; En)

The last thing you want on the first day of the year is to feel sluggish after consuming all them foods from the festive dinner (supper)—around 100.000 calories or something. That’s why you convince yourself to burn ‘em all after one brisk walk, because, as we all know, that’s exactly how it works, right?

So, 8 kilometres today, including the river (our usual route alongside the Industrial Museum) and the surroundings with (still) beautifully decorated doors and windows, including this one that features the Four Lamps Roundabout, Kings and the overall goodness of ole Cambridge. Mischief managed!

Утро первого дня (немного фото)

 И картинки по теме, чтобы можно было потом вспомнить.

Утро первого дня

Проводили чертов 2022 под салюты на набережной Темзы, выпили какого-то нового шампанского вместо привычного Москато — темнее (спесивого и великолепного цвета шартрез), ворчливо-шипящего, с игольчато-острыми сладкими пузырьками на языке (нет, не брют — ненавижу, — прежний hoi polloi демисек, простите, любители рафинированного алкоголя: это сильнее меня) — наконец-то, наконец-то.

Давно уже нет никакой необходимости «резать салаты»™, а все-таки делается само, интуитивно — из-за детской памяти и любви к моим старикам: тот самый «крабовый» — теперь, конечно, с настоящими маленькими креветками и легким сливочным соусом вместо майонеза, а не палочками сурими, но я помню, как его любил дед, и бабушка всегда готовила («батька, пробуй, не очень ли соленое?..»), а он обязательно сдержанно хвалил. Вкус получается тот же — всегда.