Happy New Year! (En)

My dear friends, pals, acquaintances and fellow strangers, also readers of this blog, Happy New Year to you all!

2021 has been challenging (to say the least) and full of heavy ordeals sometimes; let’s hope that 2022 will be happier, jollier and overall luckier for us all!

• May your strength and stamina not fail you in the New Year;

• If you are an academic, a scholar of any sort (independent or otherwise), may the New Year bring you a heap of new, successful projects: may all your grant proposals succeed, your conference papers be accepted for publication just like that, without any intimidating intrusion from the wretched Reviewer 2, may your long-standing book proposals/scholarships/promotions be approved and may your students keep in their minds almost everything you taught them (ok-ok, this one is too unrealistic, but it’s nice to dream, right);

• If you have kids, may they remain the sunshine of your life and may they not be too annoying, having a meltdown or a teenage crisis;

• May your elderly parents be in good health and always return your calls;

• May your beloved pets stay as perky and silly as they deserve to be;

• May you all be loved.

I guess it’s not that much of a wish, and let’s hope it will prevail.

Have the greatest celebration!

Yours truly, Lena the Lovecraftian

Christmas Tree-2021 (ч.2)

И вторая — дневная — часть, которая всегда следует за ночной; те же и динозавры (см. шапку этого блога):

Christmas Tree-2021 (ч.1)

И традиционно в последний день уходящего года, в перерыве между подготовкой праздничного ужина и всяческой иной приятной суетой, я пощу фото нашей елки, чтобы потом и пересматривать, и сравнивать ее с елками прошлых лет. Достойное, между прочим, занятие, скажу я вам.

Накануне

Still the world would wag on the same,
Still the seasons go and come:
Blossoms bloom as in days of old,
Cherries ripen and wild bees hum. ©

Вместо итогов-2021

2021: вместо итогов*

Самым, пожалуй, неожиданным в 2021 году стала его несоразмерная ожиданиям тяжесть: практически все задуманное в адском 2020 или провалилось, или было приостановлено/перенесено «чуть дальше в обозримое будущее» (что бы это ни значило), или было сделано вполсилы/наполовину. Многие помнят изящное, как это обычно бывает у французов, выражение L'Appel du Vide**: ты как-то внезапно оказываешься на самом краю высоченного обрыва (реального или метафизического, не суть), и тебя неудержимо тянет сигануть вниз, и только твой собственный, прости Ктулху, Élan vital*** пресекает твой порыв, за что ему спасибо.

Краткое-унылое плюс викторианские привидения из популярного журнала

Я как-то сильно выдохлась за уходящий год, и это состояние вязкости (я о нем писала несколько раз) мне совсем не нравится. Хорошо бы, чтоб в следующем году я постепенно от него (нее) избавилась и по возможности спокойно и сосредоточенно решала все вопросы (прежде всего, научные, конечно) а рабочем порядке.

Из хорошего-отвлекающего от внешней смуты: архив-подборка (с картинками!) The Harmsworth Magazine, викторианско-эдвардианского журнала популярной литературы (детективы, приключения, женские романы), посвященная традиционной английской рождественской теме — историям с привидениями. И Джеймс там упоминается, и Блэквуд, и все остальные, и вообще от всех отрывков веет уютом и таким нужным (лично мне) готическим умиротворением.

Чтобы как-то продлить настроение от (англиканского) рождественского стола до стола новогоднего, открыли вчера первый штоллен-2021, и он оказался чудо как хорош — нежный, тающий во рту, полный ароматных специй, изюма и цукатов, с сочной марципановой начинкой, не штоллен, а мечта. Так и хочется намечтать, чтобы и следующий год получился таким по ощущениям.

Задумчивое

Португалец Генри Престес снял «Совершенную темноту», а у меня первая мысль — герой Солоницына спешит к изгороди, на которой сидит Мать (Терехова) с узлом тяжелых волос.

The Mezzotint (BBC 2)

“A Ghost Story for Christmas: the Mezzotint,” the adaptation by the renowned Mark Gatiss for BBC 2 that was broadcast on Christmas Eve—the BBC tradition of cinematic releases of ghost storytelling before Christmas started in the late 60s, with the Omnibus screen version of “Whistle, and I’ll Come to You,” and has continued ever since—did not disappoint in the least. Everyone who criticises Gatiss for “appropriating” the whole Goth/ghost/Victorian/Edwardian TV-discourse seemingly denies the main point: thanks to him, we who love subtle Decadent suspense and old-fashioned horrors have got a real opportunity to enjoy our beloved genre without having to grieve that it was lost in today’s technological/heavily CGIed mainstream production forever.

Like Gatiss’s other adaptations of M.R. James, this one, yet again, is absolutely true to the original story, which feels quite refreshing these days, when we observe constant deviations from genuinely impeccable classical plots**. (It’s still a mystery to me why modern screenwriters have that constant need to perk up the original narrations: for most of the time it doesn’t look good, whatever the initial intentions were.)

Anglican Christmas: The Feast

Нам наконец-то удалось встретить западное Рождество так, как хотелось, задумывалось и планировалось — с Сарой и близкими друзьями, которых мы не видели тысячу лет, с хлопушками и Smash cake, английским вариантом пиньяты, когда под глобусом из белого шоколада показывается классический кремовый торт. Было весело и немного сказочно.

Anglican Christmas

The angel Gabriel from heaven came

His wings as drifted snow his eyes as flame

“All hail” said he “thou lowly maiden Mary,

Most highly favoured lady,” Gloria!

“For know a blessed mother thou shalt be,

All generations laud and honour thee,

Thy Son shall be Emanuel, by seers foretold

Most highly favoured lady,” Gloria!

Anglican Christmas Eve

In the bleak midwinter

frosty wind made moan,

earth stood hard as iron,

water like a stone:

snow had fallen,

snow on snow, snow on snow,

in the bleak midwinter,

long ago. © 

Every year on the Anglican Christmas Eve I’m writing about my thoughts, reflections and feelings upon it, and this time is not an exception. Or, perhaps, a little shift is happening somewhere in my mind: the longer I live here, the more the connections to the mere idea of That Other Christmas are growing in me. The purist would say that, technically speaking, it’s nothing to be deeply thinking about since it’s all about calendar discrepancies, yet for me it’s as inevitable as it feels essential.

Домучила “Piranesi” Сюзанны Кларк, который (роман) читала с перерывами, отвлекаясь на монографии по работе, статьи и проч., несколько месяцев. Итог не очень утешительный: такое ощущение, что архитектоника его, в целом не очень замысловатая (магический реализм, Борхес, nosce te ipsum, метафоры саморефлексии), распадается ближе к финалу, и совершенно очевидно, что автору хочется все как можно скорее закончить, поскольку в общем неплохой замысел себя исчерпал уже где-то на середине. Я не читала Стрейнджа с Норреллом, но, даже судя по экранизации, волшебный мир в первой книге был и объемнее, и непротиворечивее, и богаче.

Впрочем, описания потусторонней реальности в духе Мэкена все-таки хороши.

Текущее-научное: заявка на BASEES-2022 принята

Из приятного: моя заявка на BASEES-2022 “Poetics of horror in Symbolist literature: Alexander Blok, Andrei Bely, Leonid Andreyev (a brief summary)” была принята. Я частично использовала материалы двухлетней давности (тогда начавшийся ковид отменил/отложил/заморозил все научные планы), и вот, наконец, появился шанс снова поучаствовать и повидаться с любимыми друзьями и коллегами, которых не видела целую вечность — при условии, конечно, что они доедут до апрельского Кембриджа. Ну, будем надеяться.

Погодное-тоскливое (сезон предновогодних ламентаций открыт)

Господи, 10 дней без солнца. Даже мне, меланхолику и мизантропу, как-то не по себе, и это я еще не упомянула омерзительно-теплую и сырую погоду, которой ни конца-ни края не видно. Полный упадок сил, вполне характерный для конца года, но с неприятным обременением в виде постоянных хмурых сумерек. Я не против тьмы, как известно, только дайте мне сухой холод и надежду на снег. Но, похоже, что теперь уже оба пункта из области фантастики... И все-таки хочется надеяться, что однажды зима, презрев все Гольфстримы с Чулокснимами (спасибо Яхнину — это же был он? — за изящный перевод лировских эксцентричных тропов) все-таки наступит.

Ваша любимая рубрика «ебани меня о скалы, море» отправилась в виртуальный* предрождественский гастротур.

То, что вы видите на картинке – не заводская столовка на умирающем предприятии где-то в глубинке, не фото «до» для проекта «квартирный прогноз, или легко на сердце от песни веселой» и даже не воспоминание из ретро-альбома «университетская кафешка, или годы летят, наши годы как птицы летят», а – внимание – интерьер нового модного ресторана на одной из самых оживленных улиц Кембриджа.

Вы не ослышались: вот эти облезлые стены с осыпавшейся штукатуркой, ласково выдаваемые за микс индастриала и шебби шика, проперженные стулья из гаража пожилого мизантропа, диваны «мечта Альхена» из розового плюша, протертого еще со времен Февральской революции – все это предлагается утомленному нарзаном и священной эко-борьбой за светлое будущее кембриджцу за немаленькие деньги. Поскольку ресторан мишленовский, средний чек на двоих за обед выйдет где-то в районе £ 250: весьма некисло, учитывая, что меню здесь только и исключительно вегетарьянское (никакого богопротивного мяса и птицы, забудьте и устыдитесь) – впрочем, все продукты, по горячим заверениям владельцев, конечно же, sustainable и organic, милости просим.

And when you think it cannot get any better, you received the SECOND part of your Eldritch Elf gift on your birthday, and it’s utterly fantastic! A brain cylinder from “The Whisperer in Darkness” (aka a thermos + a paired mug!), a new Miskatonic University pin, and another Deep One who will make a great friend with my other Innsmothian creature, whom I found at NecronomiCon-2019! Yay!

Этот неловкий момент, когда тебе через четыре года пятьдесят, ты человек, женщина, филолог, текстолог, лавкрафтианец и пароход, но при этом каждый раз, наряжая елку, ты волнуешься как Витя Малеев, Алеша Птицын, Васек Трубачев и Волька ибн Алеша, вместе взятые.

А вдруг все игрушки, упакованные в сто тыщ миллионов коробок и водруженные на чердак (завидуй молча, Безос!), разбились разом, укокошенные прозрачной пятой викторианского привидения?

А вдруг во всех гирляндах испортились сразу все лампочки, и лучшее, что можно с ними сделать — пригласить на казнь к Пиколу?

А вдруг все Деды Морозы вступили в преступный сговор с Санта Клаусами и Отцами Крисмасами, оставив жильцов в горестном, как говорится, недоумении?

Да мало ли этих «вдруг», ну да что ж: глаза боятся, а руки разматывают прозрачную изоленту, Ларри и кот мне в помощь.

UPD. Готово: вроде, вытанцевалось. Фотограммы будут позже.

Yes, but here’s the thing which still puzzles me a bit.

Yesterday, while waiting for our performance, we decided to find a place for a quick lunch somewhere around. And so we did: there was a pub on the other side of the venue, still on Alexandra Palace territory, so it saved time.

We ordered our pizza (which was quite lovely by the way: a real stone baked thing), and at the end, after paying the bill, we had an impromptu chat with the waitress who cleaned our table, a lovely young girl.

She told us that we were lucky to get our meal pretty quickly at this time of the day. “See,” she said, “there’s a darts championship going on here, the first tournament was over earlier today and the next one will start in two or so hours. Gosh, was it noisy tho! I barely heard myself.”

Then she added, “But I doubt that you guys are interested in such things, right?”

We both replied that indeed we are here for another purpose and are going to see “A Christmas Carol.”

“A Christmas Carol” (Alexandra Palace)

Все-таки не случайно Марка Гатисса, актера, режиссера (в том числе великолепных документальных проектов-хроник, выпущенных в разные годы для ВВС, среди которых и история британского хоррора, и жизнеописание Монтегю «Монти» Джеймса, законодателя мод в литературе о призраках и английской Weird fiction, — его безмерно уважал Лавкрафт, — и акварельное повествование о творчестве Бердслея), театрального постановщика и писателя — одним словом, человека ярких и разнообразных талантов, — так вот, не случайно его называют отцом-основателем обновленного ghost storytelling’а.

В профессиональных сообществах, посвященных литературе ужасов, готике/неоготике и Лавкрафтиане Гатисс — фигура легендарная: в конце концов, он задумывает и бесстрашно воплощает то, что другие не могут себе даже и представить. Шутка ли, после многлетнего забвения Гатиссу практически в одиночку удалось восстановить старую британскую кинематографическую традицию показа фильмов-короткометражек о привидениях (ghost stories on the BBC), популярную в конце 60-начале 70-х гг. и прерванную в восьмидесятые-девяностые, которую он продолжает вот уже последние лет десять, а то и больше, создавая свои версии любимых рождественских страшилок, большинство из которых джеймсианские.

Birthday tutti quanti: a Christmas concert at Clare (En)

I am so happy that we came back to our tradition to celebrate my birthday at a Christmas concert of the most beloved Choir of Clare College. Hooray!

Birthday tutti quanti: presents (En)

And it goes just like that:

L. gave me a card from my beloved Green Pebble (the East Anglian community of artists who make cards and stationary based on the Fenland/Norfolk/Suffolk landscapes), created by Chris Williamson, one of my favourite artists from there, who features his main character, Garfield Eldritch (what a name, right?!) and his Jack Russel dog, Barton Darcy, with whom they go for lots of adventures;

then, there was a raspberry ripple cake from Fitzbillies, which appeared in the middle of nowhere (L. managed to collect it secretly);

and then, the wool hand-warmers with Herdwick sheep have arrived—yet another part of the present. Seriously, it cannot get better than this!

46

 Собственно, сабж.

Последний день 45: лытдыбр и немного нервно

Как я провела последний день своего сорокапятилетия?

Отходила от бустерной прививки: немного ныло плечо да плюс ко всему медицинские бюрократы накосячили-таки, обозвав полученный укол Модерны Пфайзером в моем NHS-приложении. Все попытки исправить ошибку пока что ни к чему не привели: моя поликлиника в ответ на письмо со сканом выданной справки (Модерна, номер слота такой-то) развели руками и сказали, что ничем помочь не могут. Общение с ботами горячей линии NHS (то еще удовольствие, скажу я) тоже пока ни к каким результатам не привело: сплошное «нажмите и потрите» и «ждите ответа». Вишенкой на торте стала новость, что, даже если косяк удастся исправить, займет это все — внимание! — до трех недель! В общем, нам песня строить и жить помогает.

Но есть и хорошие новости: после долгих боданий с O2 удалось, наконец, решить проблему с исходящими звонками (несколько месяцев назад у меня внезапно появился дурацкий запрет: все попытки дозвониться в Россию с мобильного сразу же автоматически сбрасывались), и я снова смогу звонить папе на домашний и мобильный, как и раньше.

Сергей Соловьев (1944 -2021)

- Помнишь, Сережа рассказывал нам про Джоконду?

- Помню.

- Ведь никому от нее ничего не надо.

- Ведь верно?

- Верно.

- Помнишь, Сережа сказал, что надо смотреть на нее долго, запомнить ее всю и потом носить с собой целую жизнь.

И тогда все будет хорошо. ©

Кадр с юной Друбич, как будто наброском из прерафаэлитских тетрадей или из блокнота Нади Рушевой, тонкой, невероятно-прекрасной Друбич, чьи волосы, увенчанные короной из полевых цветов, купались в переливах солнечного света, и молодой застенчивый вожатый Сергей Шакуров, и влюбленный мальчик с тяжелыми глазами (у многих соловьевских главных героев нет-нет, да и проявится этот задумчивый, по-тютчевски угрюмый, тусклый и сметающий все барьеры взгляд из кадра прямо в нас, зрителей – перекличка с гиперреалистическими сценами у Годара и Шаброля), и атмосфера нервной утонченной жизни, которая возможна только если ты молод, полон сил и надежд, и неважно, что там впереди, потому что все будет как нужно, – я редко пересматриваю «Сто дней» из-за этой ослепительной невыносимости его красоты, но воспоминания о нем гнездятся где-то в недрах сознания, высветляя самые темные уголки погреба памяти.

Stollen-2021: P.2 (En)

And here we are: Stollen-2021 (to be precise, two of them, as always) is ready and about to be wrapped up tightly for storage. Oh, and it smells divine.

Stollen-2021: P.1 (En)

Funny how it’s been exactly a year since we made our Stollen-2020. Maybe it sounds weird, but I began my Stollen chronicles in 2013, and kept them going ever since: it gives me that soothing feeling of luxury (ugh, I must stay away from using hygge as the most suitable word for such things) and necessary festive cosiness.

The drill is the same, however: L. and I prepare all the ingredients on the table (true enough, I arranged them in a slightly nicer way for taking photos, but the real picture is not very far from this one), then we mix, and grind, and mix again, and pour the fabulous liquids (the dark rum, that is) and knead (L.’s job), and then wait an hour or two when the goodness happens: the Stollen enters its pre-existing phase. Then L. cuts the puffy and lovely aromatic dough into two pieces and rolls the marzipan in: we are at this stage now, waiting a bit nervously until it will rise double in size. And then, the hot oven will be opened, and the evening will be full of that unmistakable scent of upcoming festivities, which will happen against all the odds.

Когда коллеги по цеху попросили краткое, прости Ктулху, summary всех шпенглеровских закатов в пересказе Хантингтона с цветочно-фруктовыми нотами рукописей Деррика Белла, и получилось что получилось. Тот самый случай, когда старую песню как на новый лад ни пой, заключение выйдет пессимистическим, т.е. шопенгауэровским, где субъектом каждый находит самого себя, но лишь поскольку он познает, а не является объектом познания. Вот это, впрочем, хорошо сформулировано: 

Впервые в истории общества ритуально объединяются, не празднуя победы и оплакивая поражения, а любуясь на себя в зеркале коллективного раскаяния. И одновременно ритуально разъединяются, отказывая себе в общем прошлом и подразделяя граждан на группы, имеющие и не имеющие права на племенную солидарность. (И одновременно, тоже впервые в истории, деконструируют деление человечества на мужчин и женщин.)

Некрасову 200

Молчи, старуха. Не знаешь новых сказок, так молчи. ©

О сегодняшнем юбиляре, наверное, бесполезно говорить в терминах «любимый-нелюбимый классик»: он так глубоко проник в сознание каждого из нас, что и ненавистные школьные учебники, и бубнеж учительниц литературы о «прогрессивном русском поэте – певце крестьянской жизни» ничего, в сущности, к его официальному и глянцевому образу не добавляют и ничем не дополняют образ настоящий – автора диалогов Ивана с Митродором, Пахома и Прова, а еще мужичка-с-ноготок и той самой бабы-амазонки, способной обуздать и пожары, и дикий нрав скакунов, и бог знает что еще.

Все знакомые с детства образы совершенно естественным образом претворили зрительную, слуховую и мускульную память детства (Откуда дровишки? — «Из лесу, вестимо; Отец, слышишь, рубит, а я отвожу) в миметические шутки, которые и формируют каркас коллективной взрослой памяти.

Предрождественское

Бросили в ящик рождественскую открытку — оказалось, из церкви Иоанна Богослова на Хиллз роуд, что напротив Хомертон колледжа, некрасивой англиканской церкви с обшарпанными стенами и скупыми витражами. Во время наших вечерних прогулок она темнеет среди викторианских домов, но иногда в пристройке виден свет: там проходят библейские чтения для немногочисленных прихожан, ну или те просто встречаются и говорят о разном.

А вчера вечером церковь была ярко освещена, и было видно, что репетируют рождественские гимны — в основном, старики и старухи, подглядывают в текст и радостно машут в такт руками.

И открытка, отпечатанная в типографии, была все ж подписана старческим старательным почерком — крупные буквы разъехались в стороны и как будто немного дрожали. Счастливого Рождества и счастья в следующем году, было написано, и благополучия вам и вашим близким.

Сокровище. Нежно люблю.

The Poems of Elizabeth Browning: now in Cambridge (En)

Another Oxfam gem for a modest price (£7), the Albion edition (1892) of the Poems of Elizabeth Browning, a woman, whose talent greatly influenced Poe and Emily Dickinson. Her fame was somewhat overshadowed by her husband, poet Robert Browning (“I love your verses with all my heart, dear Miss Barrett, their fresh strange music, […], the exquisite pathos and true new brave thought”), but later on she was rediscovered by scholars and returned to her readers.

“You’re something between a dream and a miracle”.

Рабочее-текущее, январский дедлайн по сборнику о рецепциях Серебряного века

Из книжного-рабочего: пришла еще одна оксфамовская антикварная книжка, но о ней напишу попозже, а еще, как выяснилось, я совершенно забыла о январском дедлайне на сборник, который должен будет выйти по итогам октябрьской конференции о рецепциях Серебряного века в западноевропейской литературе, и хорошо, что не очень поздно спохватилась: есть время двести доклад до ума.

Сегодня узнала, что в Кромере зажглись рождественские огни.

***

Sea beyond sea, sand after sweep of sand,

Here ivory smooth, here cloven and ridged with flow

Of channelled waters soft as rain or snow,

Stretch their lone length at ease beneath the bland

Grey gleam of skies whose smile on wave and strand

Shines weary like a man’s who smiles to know

That now no dream can mock his faith with show,

Nor cloud for him seem living sea or land. ©

Nothings and triviality (а также и гостевое)

Водим с Л. Сережу по старому Кембриджу — колледжи, площадь, Хронофаг, you know the drill. Дошли до центра, говорю:

- А это Тринити стрит, старинная и уютная.

- Никольская, короче, — отвечает Сережа.

The Book of Nonsense: now in Cambridge (En)

Guess who’s sitting under the pile of books she needs to read for the working purposes, but instead has added more to her collection despite all the existing frustrations? Yeah, right: you know her, of course.

This dusty gem was retrieved from one of the Oxfam shops, and is the 1910th edition of the classical 1846 publication of The Book of Nonsense. Isn’t it great?

Конец года не радует, но все-таки в жизни есть место и прекрасному, и это новый Eldritch Elf со сборником “Lovecraft’s Monsters”, где и Гейман, и Кэйтин Кирнан, и редактор сборника легендарная Эллен Датлоу. Прошлый подарок тоже был роскошный, но этот, мне кажется, не уступает.

...Отправила и свой.

...и немного канонического о сторителлинге (En)

A good one from Quillette: nothing particularly breakthrough-ish yet wrapping up the main literary canon of “achieving wholesomeness” pretty neatly.

“In Graphing Jane Austen, we argued that storytelling—like other forms of human art-making—has deep roots in the well-being of tribes as well as individuals. Story is one key solution to the problem of maintaining cooperation and cohesion within human communities. The moralism we see in our tales doesn’t just reflect our evolved morality—it strongly reinforces it.

My colleagues and I aren’t alone in these views. In his book Grooming, Gossip, and the Evolution of Language, the primatologist Robin Dunbar argues that human language first evolved for the purpose of telling stories—namely, gossip tales about who was playing by tribal rules and who wasn’t.”

Nothings and trivilaity

Идем с Сережей по Хиллз Роуд, впереди маячат колонны недавно отстроенного заново The University Arms Hotel, и он такой:

- Это ж станция метро «Парк культуры»!

…Ну и все: не могу развидеть теперь, что ж.

Как же хочется в Кромер, и встретить там англиканское Рождество у камина в Отеле де Пари, Red Lion’е или в нашем отеле, и перед тем, как сумерки совсем сгустятся, а город будет плавать в золоте огней, уйти по сереющей кромке воды в сторону Шерингема, вдоль старых молодцов-волнорезов. 

В соцсетях прежняя трескотня (все друг перед другом выпендриваются количеством публикаций, ну, или я проецирую: мои-то все продвигаются куда как медленно, а черновики я уже давно решила нигде не вывешивать), и нахожу успокоение в моих любимых картинках с Green Pebble. Их бытовые сценки из английской жизни — пока что для меня лучшее лекарство и, одновременно, успокаивающая терапия, за что им огромное спасибо. Нужно заодно пополнить коллекцию и отправить несколько открыток оттуда с рождественскими мотивами друзьям.

Мемуары Джоши: т.1 (En)

I got my copy of Vol. 1 of Journals by S.T.. which covers the period from 1974 to 1976, and it’s a fascinating read: you can see how Joshi emerged not only as a scholar (and, later, a leading authority in academic Lovecraftiana and Weird), but also a musician and a composer—a violinist! That was completely unexpected and even more intriguing for me. I love one of the entries in his miscellaneous notes (diaries, to be precise), which was written around the time I was born (December 1975), where he says: “Bear in mind, you chaps who are reading this, that this is only my musical engagements”, and this fragment is preceded by a variety of performances in which S.T. took part. Very wholesome outcome.