Карта древнеанглийских легенд, преданий и мифов от English Heritage

English Heritage  сделал великолепное: интерактивную карту мифов, легенд сказок и преданий всей территории Соединенного Королевства, включая Шотландию и Северную Ирландию. Великолепная вещь, позволяющая с большой точностью проследить зарождение тех или иных мифологических концептов с привязкой к территории. Побольше бы такого.

А в этом видео художник-создатель карты рассказывает о том, как ему пришла в голову ее идея: очень вдохновляет.

“Not Dead but Dreaming: Reading Lovecraft in the 21st Century”: выслала заявку

В общем, я отослала свой абстракт “No, buildings go off again”: eschatological re-interpretation of an urban myth in the works of H.P. Lovecraft and Alexander Blok” в готовящийся сборник “Not Dead but Dreaming: Reading Lovecraft in the 21st Century”, который планирует издать факультет английского языка и литературы Университета Пенсильвании. Тему темного городского мифа у Блока и ГФЛ я уже однажды пыталась реализовать (на конференции “Fantastic London” два года назад в Сенат Хаузе), но получилось блекло: вышла перепевка моей работы для “Lovecraftian Proceedings”, и даже хорошо, что я ее тогда нигде не разместила (хватило ума). Сейчас я тему полностью переработала и с удовольствием написала бы что-то внятное, буде представится такая возможность.

В успехе предприятия, впрочем, совсем не уверена. Хоть жизнь и научила меня быть осторожной и не слишком переживать по поводу отказов в публикациях, но я каждый раз все-таки расстраиваюсь — когда сильнее, когда меньше, но все-таки они, отказы, задевают самые чувствительные струны моего самолюбия. Короче, жду: dum spiro spero.

Блоку 139. Мой наивный читатель, все труднее извлекаемый на свет божий из-за возраста и общей литературоведческой выхолощенности (препарирование книжек, растянувшееся на десятки лет, даром не проходит, а по Бахтину ты это устраиваешь или Жанетту, тут уже дело третье), по-прежнему любит его, и помнит, и даже иногда возвращается к стихам ли, письмам или эссеистике — не для работы, а просто так.

Блок — поэт спокойного отчаяния и фатальной неизбежности, безо всякого драматичного заламывания рук и стискивания челюстей (если только это не обусловлено красотой мгновенного жеста, но он тут не в счет): «да буду я царь над собой, со мною да будет мой гнев» — это ведь про пушкинское «учитесь властвовать собою», когда в сдержанности перед лицом неотвратимого как будто бы нет никакой необходимости ни у вас, ни у вашего окружения. Вы все равно учитесь: с вас станется над бездной глухой.

У меня снова два каких-то блеклых дня подряд: толком не пишется, не читается и не думается. Совершенно бессмысленно скроллила полдня какие-то глупости в соцсетях, пока сама не испугалась, сколько времени было прожрано просто так, как будто у меня за плечами вечность. Чувство вины колоссальное, завтра буду все исправлять.

Nothings and triviality

Белый шум вокруг Гогена натолкнул вдруг на странную мысль: а что, если во всех этих самых экзотических местах (включая, наверное, и полинезийские гогеновские — Папеэте? и другие) обязательно найдется здание — неважно, старый кинотеатр, заброшенный клуб или опустевшие помещения местной администрации — где пусто и тихо, на первых этажах пахнет мастикой и старыми обоями, а дальше пыльный воздух смешивается в знакомых пропорциях с запахом немного нагретого солнцем пластика, ковролина, полустершегося на широких лестницах, и дешевой фанеры, которой обиты двери; около стен валяются свернутые в трубку старые афиши и какие-то богом забытые книжки и журналы, никем и никогда так и не прочитанные. Здесь лениво и нестрашно, и тянет детством, когда водили в кино за десять копеек на венгерские мультфильмы. Это и будет портал в прошлое, как та самая дверь в стене, о которой рассказал повествователю (нам) уэллсовский герой Лионель Уоллес, а потом умер.

По пути домой: безнадежное

*Накинь-ка, брат Елдырин, на меня белое пальто — что-то дует*

Фан факт: в переполненный вагон поезда до Кембриджа зашла очень беременная барышня и стала просить пассажиров уступить ей место. Вскочили только мы с Л., но он сидел дальше, у окна (там батареи и слишком для меня жарко), поэтому даму усадили на мое место. При этом молодые люди мужского пола, рассевшиеся в вагоне в больших количествах, хорошо одетые, с гаджетами и книжками, не обращали на женщину никакого внимания. Оно конечно, проезд в местных поездах не копеечный, идеи равенства, братства и сестринства шагают по планете, но, вообще говоря, это жесть. И никакие мантры на тему «конец рабочего дня, все устали и не обязаны» тут не работают. Обязать здоровых лбов уступить место девчонке на сносях, само собой, нельзя — абьюз и диффамация, но совесть тоже хорошо бы иметь. Но тут уж увы: что выросло, то выросло.

А мне в итоге уступил место джентльмен Ларриных лет, да.

Глазвегианские tutti quanti: ч. 5 (перед отъездом: ...и волынки)

Деталь, вызвавшая умиление: модные глазвегианские хипстеры, одетые, как и везде, в оверсайз со смутно узнаваемыми логотипами каких-то игр или комиксов, общаются в своих ватсапах/инста/твитчах, но рингтон на айфоне (видимо, для родителей или бабушек-дедушек) — всегда волынки. Услышалось не раз и не два, так что, наверное, тенденция — точнее, традиция.

Глазвегианские tutti quanti: ч. 4 (Grand Central Hotel: немного стимпанка)

Уже перед отъездом обнаружила стимпанкерский след в нашем отеле, викторианском и ар декошном одновременно (я о нем немного писала чуть раньше: он соседствует со старинным вокзалом): карты и литографии с паровозами несказанно порадовали:

Глазвегианские tutti quanti: ч. 3 (шотландская свадьба: фотографии)

И несколько быстрых фото свадьбы — церкви, молодоженов, церемонии, торта и проч.:

Глазвегианские tutti quanti: ч. 3 (шотландская свадьба)

Признаться, что такое свадьба по-шотландски, я до сегодняшнего дня представляла себе довольно смутно: конечно, сразу виделись сцены, в которых Хогманай и Бернсова Ночь плавно перетекали в битву при Карлайле, и все это с односолодовым скотчем впридачу, но действительность превзошла все самые смелые мои ожидания — все было так, да не так (лучше).

У невесты Натана большая католическая семья, она младший ребёнок, поэтому гостей на свадьбе было, по моим скромным подсчетам, примерно сто тысяч человек, хотя на торжественном обеде было записано всего сто тридцать.

Церемония венчания проходила в католическом соборе св. Андрея — изящной неоготической церкви на берегу реки Клайд: у церковных ворот нас встречал виновник торжества — Натан в парадном мундире офицера Королевской артиллерии в окружении своих сослуживцев; все мужчины из семьи Хитер, его невесты, были в килтах, включая подростков (тартан на их одеждах был красно-серо-чёрный в отличие от серо-зеленого тартана взрослых).

Дурацкое-мгновенное

Я, наконец, поняла, что лучшей реакцией на «ок, бумер» будет легендарное от Стива Бушеми: “How do you do, fellow kids?” Так победим.

Ваша любимая (надеюсь) рубрика «ебани меня о скалы, море» вернулась из глазвегианского мини-тура и снова с вами. На этот раз спам-фильтры пропустили чистейшей прелести чистейший (и совершенно незамутненный, добавим мы) образец: «хочешь большого и мытого соавторства — приходи вечером на сеновал и спроси меня, как». В этой открытке прекрасно все: и «поспешите, количество мест для гениев ограничено», и «подберем что угодно, чтобы вас уважить, Полуэкт Христофорыч, все наши темы — упоительные нимфы в неге вдохновенья, выбирайте не хочу», и «вся необходимая информация — только для вас, ведь это ваш “Юрий Милославский”, а не господина Загоскина сочинение» etc. Бесконечно тронута. Подумываю вот написать им и поставить свой изящный росчерк под самыми, э... отборными публикациями о практиках когнитивных искажений при работе с плагиатом.

Глазвегианские tutti quanti: ч. 2 (первые фото)

Утром следующего дня вид из окна отеля поразил своей ясностью: я почему-то представляла себе Глазго круглосуточно-сумрачным (глупость, конечно): на фото, впрочем, пейзаж все равно выглядит несколько сумрачным.

Глазвегианские tutti quanti: с. 1 (Grand Central Hotel)

Прибыли в Глазго позже запланированного: эдинбургский поезд опоздал на полчаса, медленно катился между Ньюкаслом и Бериком-на-Твиде: сколько ни пыталась разглядеть тяжёлыми от железнодорожного полусна глазами Северное море за окном, отделяющее Англию от Шотландии, но виделась только плотная осенняя чернота, усыпанная мелкими брызгами косого дождя. В Эдинбурге быстро заскочили в последний пересадочный поезд, и тут нам, наконец, повезло — оказался скоростным до Глазго, с тремя всего лишь остановками. Сидевшая рядом попутчица (вышла в Линлитгоу) беседовала с нами о перипетиях на этом отрезке шотландской железной дороги — поезда толком ходят только утром и вечером, в потом большие перерывы, и попробуй ещё доберись. Рассказывала она долго и подробно, но я поняла только несколько слов (поезд, сумятица, утро-вечер), остальное додумала и добрала участливой жестикуляцией.

Глазвегианские tutti quanti: начало

Ну что, пора запостить тоги нашего глазвегианского свадебного вояжа. Начнем, пожалуй.

Пока ехала в поезде до Глазго (точнее, до Эдинбурга, а оттуда уже до пункта назначения), начала читать книгу-документальную антологию об истории призраков в Восточной Англии (точнее, в Саффолке), и она прелесть что такое:

“Roger Clarke’s A Natural History of Ghosts makes a neat case for these polarities: ‘Your middle-class sceptic would say that toffs like ghosts because it is a symptom of their decadence, the plebeians because they are ill-educated.’”

StokerCon-2020: еду!

Сегодня утром пришло подтверждение моего участия в The Ann Radcliffe Academic Conference, StokerCon-2020! Уже зарегистрировалась: буду выступать с Леонидом Андреевым и ГФЛ, чувствую большую от этого радость. Весеннему путешествию в Скарборо — быть! Ура!

Вернулись. Как же мы устали!.. Но это была, пожалуй, одна из самых незабываемых поездок за всю историю моей жизни в Британии. Подробности будут.

Глазго: завтра

Завтра уезжаем в Глазго, вторую шотландскую столицу, где я еще ни разу не была. Едем на свадьбу, где нужно будет улыбаться и наблюдать за толпою веселых шотландцев. Надеюсь, что все пройдет хорошо.

Тот самый случай, когда автору очень хочется, чтоб Абдул Альхазред начал работать с венчурными фондами, выучил С++, ну и вообще уже как-то остепенился, прочел Лиотара, Бурдье и Буркхолдера, а про «Некрономикон» забыл окончательно и бесповоротно.

Да, но нет ©

Dead Reckonings, No.26 увидел свет

Долгожданная и отличная новость: вышел 26 выпуск “Dead Reckonings” — журнала по академической Лавкрафтиане и новинкам Weird Fiction, который выпускает любимое издательство “Hippocampus Press”, и в этом номере — моя небольшая статья-обзор итогов НекрономиКона-2019 “My NecronomiCon 2019: Wanderings and Wonders”. Я обязательно закажу свой экземпляр на Амазоне, как только он появится, а пока просто радуюсь и вспоминаю, как два года назад там же вышел мой первый (восторженный, конечно же, и я даже ничуть этого не стесняюсь) обзор НекрономиКона-2017 Vibrant and Vivid: NecronomiCon 2017, и вот сегодня я как раз разместила его на Академии. Ура!

А, ну и по поводу «убил, потому что рекон, они все ебанаты». Видишь ли, Юра. Я увлекаюсь стимпанком больше девяти лет (сейчас, правда, меньше, чем год-два назад, но тем не менее) — бываю на конвенциях, люблю стимпанк-арт, ношу гогглы и Clockwork hat под настроение. Я лавкрафтианка со стажем — не только научным (пока еще не очень большим, но я работаю над этим), но и вполне себе фанатским, что означает все то же самое — бываю на конвенциях (фото все видели), люблю все, связанное с хтоническим миром ГФЛ и фанфиков на тему, плюс гейминг Dungeons& Dragons в лавкрафтианских мирах.

Является ли это формой эскапизма? No shit, Sherlock, само собой. Страдаю ли я от этого? Да нисколько: как тот самый пресловутый герой анекдота, я этим наслаждаюсь. Делает ли меня увлечение Лавкрафтом и стимпанком потенциально опасной? Нет, конечно, потому что с головой я дружу (ну, тут по сценарию должно быть всякое лирическое с «не дай мне бог сойти с ума» и проч., но оставим это людям помоложе). Могу ли я сказать, что все без исключения люди, любящие ГФЛ и гогглы, никогда не совершат ничего противоправного? Разумеется, нет: никто не знает на сто процентов, у кого из почтенной публики вдруг рванет крышу. Можно, впрочем, заметить предпосылки, если кто-то из вашего круга вдруг стал невыносимым в общении, но, опять-таки, корреляция, как мы помним, совсем не означает причинности.

Вся эта эскапада, в общем, об одном: не костюм делает мудака хладнокровным убийцей, а мудачество. Ну а тем, кто с удовольствием оттаптывается сейчас на людях с не самыми обычными увлечениями, я желаю просирать собственную жизнь как-нибудь повеселее, чем выгуливать проперженное белое пальто. У меня все.

Настроение дня:

Телетайпное-научное

Из обнадеживающих научных новостей: мою отвергнутую почти два года назад статью  о блоковских эго-документах на фронте приняли в отличный сборник! Да будет так, ура!

Новости мусорного издательства: стоило мне подписаться на рассылки Italian Studies, как наш любимый китайский Самоделкин «напечатай статью по географии — получишь уникальную возможность опубликовать исследование по жидким кристаллам и протосибирскому койне два-в-одном, только у нас и только сегодня, не тормози-сникерсни» тут как тут. Теперь предлагает мне разместить что-нибудь по итальянистике любого объема, размера и цвета в следующем номере — по бросовой цене в стотыщ юаней за каждый крючок. Банила чортовую дюжину раз на подлете, включала во все возможные черные списки, но нет: восстает как помойная птица Феникс каждый раз, отряхивает унавоженные крылья и летает кругами — напечатайся, а то хуже будет: я тебя достану, как сова Букля — дядюшку Вернона.

Опять спам-фильтры чистить.

В качестве бонуса — анонс-призыв издаваться в Люксембурге и Екатеринбурге (почему не упомянут Санкт-Петербург для закольцованной рифмы, я не знаю: досадный промах, ботам на заметку).

Сегодня 7 ноября, и вот мой парижский доклад двухгодичной давности (жаль, что так и не удалось его никуда пристроить) об итогах Октября для Кржижановского, который был не-пророком и не-слушателем той самой революции. Вихри враждебные убивали буквы, рождая странные—отчужденные и неестественные—сочетания, и неокантианец Кржижановский внимательно фиксировал и гибель, и появление постфутуристических гомункулусов.

Наверное, правильнее всего будет сказать, что Кржижановский с его неокантианством, любовью к Шекспиру и театру, с его литературоведческими трудами, со странной завораживающей структурностью его то ли очерков, то ли новелл, которые одновременно и путевые заметки, и сократические диалоги, с его романами, в которых хронотоп – лента Мебиуса, переносящая читателя из макропрошлого в микробудущее и наоборот – держался как будто немного в стороне от всего происходящего и при этом удивительным образом был самым активным субъектом литературно-исторического действия. Впрочем, именно отчужденность Кржижановского от непосредственных деталей разворачивающегося раннесоветского нарратива, его стоическое нежелание ассоциироваться с клановостью советского писательства (хотя он и был участником литературного объединения 20-30-х гг. «Никитинские субботники» вместе с Ю. Айхенвальдом, Б. Пильняком, И. Сельвинским, В. Инбер, Корнеем Чуковским и др.) сослужили ему плохую службу, надолго скрыв его имя от читательской аудитории.

- хаотичное -

У меня, кажется, наступил тот самый момент информационного пресыщения, когда я буквально не знаю, за что хвататься: дочитала три книги до половины (мне обязательно нужно начитать как можно больше по лавкрафтианству для будущих публикаций) и никак не могу продвинуться дальше, хотя книги отличные, и желание довести начатое до конца, вроде бы, никуда не делось. Как будто увязла в болоте пока что по щиколотку, и желательно как-то выбраться, и поскорее. 

Bonfire night и сегодняшняя чересполосица

Сегодня мы, наконец, попали на фейерверки по случаю  Bonfire Night, когда неудачник-поджигатель Гай Фокс высмеивается снова и снова. Салют был потрясающий, и все прошло замечательно, мы успели занять лучшие места в Midsummer Common, выйдя заранее из дому.

Однако салютному блеску предшествовала череда неурядиц разной степени паршивости, самой крупной из которых оказалась новость о том, что мой абстракт на BASEES так и не появился в регистрационной системе. Сказать, что я обмерла от ужаса — это ничего не сказать, конечно. Я вошла в свой аккаунт и обнаружила, что моей хаявки там и правда нет. Сколько раз я пыталась ее загрузить и апдейтнуть — ни в сказке сказать, ни пером описать. Спасибо чудесной Рите, которая меня спасла: я отправила абстракт ей и коллегам-устроителям конференции напрямую. В итоге выяснилось, что из тысячи (предположительно: а может, и того больше) заявок система сожрала именно мою!.. Отзываюсь на кличку Счастливчик, да. Но все хорошо, что хорошо кончается: слава Богу, сейчас абстракт на месте и, как и положено, проходит рецензирование.

Зато после этого я была вознаграждена: пришла посылка с двусторонней рамкой для реплики лавкрафтовской рукописи (напишу о ней попозже подробнее), и я ее уже обрамила и поставила рядом с сертификатом членства в HP Lovecraft Historical Society. Так победим!

Предверие терносливовых хроник: абрикосовый часослов

Надо, наконец, собраться с духом и рассказать о нашей терносливовой эпопее-2019 года, из которой вышел теперь уже не только джем, но и чатни, который ждет своего часа на Рождество.

А начну, пожалуй, с подготовительного этапа: в августовском доме внезапно оказались красивые на вид, но совершенно безвкусные абрикосы, которые пришлось превратить в варенье с каплей бренди. Получилось густо, с горчинкой и с запахом жженой пробки, который, впрочем, вкус только украсил. Все к лучшему, все к лучшему.

Lovecraftian Proceedings (Vol.4): готовность номер 1

Деннис Куин сделал рассылку об участии в следующих Lovecraftian Proceedings! Ура. Пора готовиться (надеюсь, что меня возьмут).

Кембриджско-хэллоуинские tutti quanti

А у нас же вчера открылся балаганчик для веселых и славных детей — то есть, дам, королей и чертей, хотела сказать, конечно. Не успела я притащить из Маркса-Энгельса пакеты с шоколадными черепами на палочках, клубничными скелетами, мармеладными привидениями, леденцовыми зомби (“Ghoulicious Graveyard treats! Brains, bones, hearts & skulls, freshly dug up & delicious! Too tasty to stay buried”) и крапчатыми драконьими яйцами из молочного же шоколада (привет Гарри и Венгерскому Хвосторогу), как в дверь стали бесперебойно стучать: кривовато вырезанный тыквенный Шалтай-Болтай с вишневой свечкой внутри сделал свое дело.

Первыми показались двое крошечных созданий — один в костюме, кажется, марвеловского супергероя, напомнивший микроверсию Флеш Гордона (“Flash! A-ah! He’ll save every one of us!”) с зомби-кошуркой лет четырех. «Трик-о-трит!» — пропищали в такт и подставили пластиковые ведра под конфетный дождь: за спинами стояли мамы и улыбались. Я изобразила самый искренний ужос на лице и отдала им ворох шоколадных скелетов: пролепетали «спасибо» и с облегчением понеслись обратно.