Кингз Линн, город сокровищ

И  вот  в нынешнем, 17... году я берусь  за  перо  и  мысленно  возвращаюсь  к  тому времени, когда у  моего  отца  был  трактир  «Адмирал  Бенбоу» и в этом трактире  поселился старый загорелый моряк с сабельным шрамом на щеке.

Р. Л. Стивенсон «Остров сокровищ»

Красивый, отлично построенный и удачно расположенный город.

Д. Дефо

Предыдущие хроники – тут, тут, тут и тут.

Кингз Линн оказался веселым солнечным городом на севере графства Норфолк – морским и пиратским. Он раскинулся в устье реки Уз, той самой, которая огибает Или, но именно здесь как-то видится и чувствуется, что река это и не река вовсе, а тайное внутреннее море: ветер здесь ощутимо пахнет солью, а чайки зависают над городом, и их тени на брусчатке вытягиваются длинной черной лентой.

В Кингз Линн холодно и светло, и цвет города – морская бирюза и солнечный желтый. Желтый разных оттенков – латуни, охры, шафрана, цвета спелой осенней груши, и лимонный, и оливковый, и горчичный – цвет домов на старой торговой площади Сент Джордж. С неё можно пойти в разные стороны; мы выбираем ту, что ведет к воде.

Набережная Кингз Линн – это перекличка семнадцатого века с веком восемнадцатым: главное здание на площади, Таможенный дом, спроектированный архитектором Генри Беллом и построенный сэром Джоном Тернером в 1685 г. – расцвет и гордость английского барокко, о котором знаменитый британский историк архитектуры Николаус Певзнер позже напишет: «Несомненно, одно из самых красивых зданий, которое я когда-либо видел». С этим трудно спорить: здание хоть и невысокое, но за счет круглой башни, его венчающей, кажется, что оно парит над берегом реки Уз. Дом – одновременно и своеобразные ворота Кингз Линн: его хорошо видно с реки, и торговцы, приезжавшие в ярмарочный вторник на лодках в город, всегда проходили по площади, минуя таможню.

Барельефы на окнах куксятся – 

и есть от чего: на противоположной стороне из окон георгианских домов на каменных зефиров и купидонов таращатся толстые полосатые нарисованные коты и летающие коровы из альтернативной и, несомненно, счастливой и цветной реальности. И так всегда: без подобного абсурда это была бы уже не Англия.

Напротив здания стоит памятник капитану Джорджу Ванкуверу, именем которого назван канадский город и острова. Одетый в треуголку капитан держит в руке подзорную трубу, и мне уже кажется, что это вовсе не офицер Ванкувер, а адмирал Бенбоу, и мальчик Джим снова будет наблюдать за тем, как мимо статуи провезут на тачке в гостиницу тяжелый морской сундук, а следом, тяжко ступая и хмурясь, пройдет старый морской волк Билли Бонс.

Да и гостиница близко – вот она, до нее подать рукой, и, возможно, там до сих пор подают к обеду яичницу с беконом и неразбавленный ром. Кто знает.

Солнце висит над городом, окрашивая его в яркий медный цвет: бирюзовая вода тихо плещется о каменную пристань. Говорят, когда-то здесь наказывали неверных жен местные жители: несчастных привязывали к стулу и опускали на мгновение в воду – на потеху публике. Те еще нравы.

Чем больше углубляемся в город, тем старше здания: как будто прокручиваем временную ленту вспять – георгианство, а вот уже Стюарты, а это уже Кромвель, Карл, Иаков, Елизавета.

Останавливаемся около шахматного здания ратуши с геральдическими животными сверху – построена в конце 15 века, затем неоднократно перестраивалась вплоть до века семнадцатого – а у меня перед глазами возник вдруг на мгновение дом из другой страны и другой эпохи – особняк Арсения Морозова (да-да, тот самый, который «раньше я одна знала, что ты дурак, а уж теперь, гляжу, вся Москва знать будет»). Разве разберешься, что в следующий момент вылетит из погреба памяти.

Проходим мимо прекрасной церкви святой Маргариты, чья южная башня немного напоминает ту самую многажды укрепленную башню-сестру Илийского собора, только здешняя меньше и светлее. Над церковью реют чайки, бесстрашно садятся на шпили и вытягивают шеи, будто следят за башенными часами.

Нам пора возвращаться на вокзал, уже темнеет. Решили немного сократить путь, и идем средневековыми узкими проулками – из нового здесь только палисадник да дорожная разметка на отполированном глянцевитом булыжнике мостовой. Некоторые дома ощутимо накренились: это самая древняя часть Кингз Линн, пятнадцатый-шестнадцатый век. На стене, ведущей во внутренний дворик, замечаем вдруг прилепившихся к стене горгулий – человеческие их лица смотрят на нас каменными глазами, и от света фонаря кажется, что они посмеиваются: «Приезжайте снова. Не пожалеете».

На ярмарку.

На речку-внутреннее море.

Да и просто так.