Приехали на рождественские празднования в Национальную галерею: раз в год здесь проводятся традиционные чтения, посвящённые трём полотнам, которые выбираются работниками галереи. На этот раз выбор пал на картины Филиппино Липпи, Карло Кривелли и Андреа Мантенья. Мы попали на первый доклад, посвящённый Липпи и его мадонне с младенцем и святыми Иеронимом и Домиником.
Лектор был старателен: лектор рассказывал о Липпи (биография и вехи творчества), описывал ренессансную колористику его «Мадонны» — посмотрите на тонкие оттенки светло-серого и голубого в одеянии Девы — я стояла за слушателями в последнем ряду и обернулась на секунду, поймав краем глаза дымчато-темное пятно слева от себя. Обернулась — я стояла в нескольких десятках сантиметров от «Мадонны в гроте» Леонардо: в галерее она, затемненная, висит как раз напротив светлой липпиевской Мадонны.Ни Веррокьо, ни Ди Козимо, ни Липпи больше не могли отвлечь: Мадонна с Предвечным Младенцем и Иоанном смотрели друг на друга, и в никуда, и на тебя, и на их лица падали тени, сообщая им ту самую тревожную живость, которая действует на зрителя как магнит. Зыбкий странный свет, рассеянный по гроту, Свет Невечерний, а может, и другой, но точно не здешний, превращает и фигуры, и скалы, и небо в идеи о фигурах, и скалах, и небе, в их божественный прототип. Леонардо и не должен был закончить эту картину. Потому что она никогда не будет закончена, это невозможно: она существует в той реальности, где времени нет, а пространство сузилось до сумрачного тихого грота.
No comments :
Post a Comment