Вспомнила почему-то сейчас особенную категорию архивных посетителей — всегда немного барственных, хорошо и неброско одетых, конечно же, серьезных исследователей, которые имели обыкновение приходить в архив ровно за пять минут до закрытия читального зала — всегда неспешно и обстоятельно раздевались в гардеробе, тщательно отряхивая дорогие пальто от снега (если на дворе стояла зима), затем останавливались в дверях и с порога объявляли: «Здравствуйте, голубчики, давно не виделись! А вот возьмите-ка у меня заказ из фонда имярека на двадцать единиц хранения. Исполнить нужно на завтра, да-с, премного обяжете, милейшие. И откопировать сто сорок страниц не забудьте». Все объяснения по поводу архивных правил о том, что заказы исполняются в течение трех дней в лучшем случае, а из-за наплыва исследователей, возможно, придется подождать и неделю, и в этом нет вины архивных работников, а причина — в больших объемах документов, которые нужно успеть подготовить за короткие сроки для множества людей, включая иногородних — все это самым невинным образом игнорировалось, и посетитель со снисходительной улыбкой кивал и добавлял в конце: «Ну что ж поделать, дражайшие, а мне-то ведь нужно». О том, что на свете существуют и другие, которым, быть может, тоже необходимо поработать с рукописями, и, вполне возможно, необходимость в том не менее острая, он, конечно же, даже не подозревал — бог с вами, какие, право, глупости, я один всему надежда и опора, ищу стихий других, земли жилец усталый, мне внятно все, посему подайте, и немедленно.
Стоит ли говорить, что коммуникация в таких ситуациях зачастую заходила в тупик, и идти навстречу было трудно — даже рафинированная вежливость и некоторое напускное добродушие не могли скрыть того очевидного факта, что посетителю плевать на всех просто потому, что он право имеет™, а вселенной-таки разрушиться, пока ему чай пить. Ну и отношение к архивистам как к холопам у доброго барина, который и пожурит, если что (кубыть, рука-то тяжелая), но и похвалить, потрепав по щеке, не забудет, тоже не добавляло симпатии; разрешать такие казусы, насколько помню, было едва ли не сложнее всего. Кое-как выпутывались.
Почему вдруг всплыло в памяти? Да все потому же: и здесь, на ФБ, периодически узнаю коней ретивых по каким-то их таврам — то же амикошонство и миндальничанье в одном флаконе, а за всем этим — пороть девку Палашку на конюшне, пороть, за то, что наступила на хвост господской палевой суке.
No comments :
Post a Comment