Смерть архивиста, или детектива Конан Дойля становятся реальностью

В одном из дружественных коммьюнити (не лавкрафтианском, но неоготическом) недавно репостнули потрясающую историю из архивов New Yorker’а (она была опубликована в декабре 2004 г., то есть без малого 12 лет назад) — о том, что может произойти с текстологом-архивистом, если он будет бесстрашно идти напролом в своем горячем желании 1) поработать с подлинниками рукописей любимого автора, 2) сделать их доступными для других исследователей.

Речь в статье шла о Ричарде Лэнслине Грине, одном из крупнейших коллекционеров-исследователей творчества Конан Дойля, ученом-архивисте, который в свое время опубликовал полную библиографию писателя (это огромная и скрупулезная работа), а также издал неизвестные прежде вещи — к примеру, “Essays on Photography”. Его собрание Шерлокианы и предметов, связанных с Конан Дойлем, являлось одной из крупнейших частных коллекций в мире (сейчас она находится в собственности Портсмутского музея). 

Сюжет вкратце таков. 

Грин с нетерпением ждал, когда наследники писателя передадут оставшуюся часть его архива в Британскую библиотеку. В назначенное время, после смерти одной из наследниц, рукописи в библиотеку переданы не были, а вместо этого прямиком попали на аукционные торги Кристи. Грин начал свое собственное расследование, чтобы воспрепятствовать сделке (по его мнению, все происходящее — скорость ее осуществления, небрежность в документоведении и проч. — носило явно криминальный характер) и все-таки добиться передачи рукописей на ответственное хранение в архив Британской библиотеки. 

Но не тут-то было. 

По воспоминаниям близких и друзей, Грин начал жаловаться на то, что за ним ведется слежка, и через некоторое время его сестра Присцилла Уэст, поняв, что он не отвечает на звонки, забеспокоилась, стала его разыскивать — и обнаружила бездыханное тело Грина в его доме: он был задушен. Полиция квалифицировала его смерть как самоубийство, но было очевидно, что покончить с собой он не мог. Что же произошло с Грином? Дело его до сих пор так и не раскрыто, а часть архива Конан Дойля исчезла. 

“During one of their last conversations about the auction, Gibson recalled, Green had said he was afraid of something. “You’ve got nothing to worry about,” Gibson told him “No, I’m worried,” Green said. “What? You fear for your life?” “I do.” Gibson said that, at the time, he didn’t take the threat seriously but advised Green not to answer his door unless he was sure who it was. Gibson glanced at his notes. There was something else, he said, something critical. On the eve of his death, he reminded me, Green had spoken to his friend Keen about an “American” who was trying to ruin him. The following day, Gibson said, he had called Green’s house and heard a strange greeting on the answering machine. “Instead of getting Richard’s voice in this sort of Oxford accent, which had been on the machine for a decade,” Gibson recalled, “I got an American voice that said, ‘Sorry, not available.’ I said, ‘What the hell is going on?’ I thought I must’ve dialled the wrong number. So I dialled really slowly again. I got the American voice. I said, ‘Christ almighty.’ ” ©