Пунктир мой ©

Все еще пишу, и на бложек сил нет — ни на лытдыбры, ни на описание бесплодной борьбы с техсуппортом скайпа (я была засуспенжена в прошлую пятницу после того, как положила деньги на скайп-счет и позвонила тете Любе на ее домашний телефон в Запорожье; меня соединили, я успела проговорить с ней несколько секунд, а потом меня отключили с формулировкой «в вашем аккаунте зафиксирована подозрительная активность»; четыре дня общения с ботами из техподдержки, ноль результата, и только благодаря московскому моему другу я получила свой скайп обратно, о радость, а скайповцам гореть в аду, да). Даже картинки постить сил нет, не могу, не хочу, надо добить работу, а потом — все будет потом.

Пунктиром

Пишу для BASEES. Устала.

Магнолия: blowup

Еще немного той самой магнолии с нашей улицы: она и осыпается в точности как тюльпаны — лепестки выгибаются наружу, тихо облетают и после устилают землю бледно-розовыми маленькими лодками.

Возвращались из Ботанического сада и по пути домой решили зайти в кофейню. Вспомнили о Caffè Sicilia, но ведь праздник же. Решили позвонить. В трубке послышался шум, крики, и голос с сильным итальянским акцентом с некоторым усилием сказал:

— Алло! Здравствуйте! Мы сегодня работаем...

И через полсекунды:

— ...но не для посетителей, простите!

Мы, конечно, простили.

«Ночной океан»

Рассказ Лавкрафта «Ночной океан» — едва ли не единственный неплохо переведенный на русский язык — был написан в 1936 г., когда Лавкрафт был уже тяжело болен (у него был диагностирован рак желудка, от которого он и умер спустя год). Считается, что этот рассказ написан в соавторстве с Робертом Барлоу, поэтом-авангардистом, но лавкрафтовский биограф Джоши предполагает, что сюжет «Ночного океана» был придуман Лавкрафтом и Барлоу совместно, однако впоследствии Лавкрафт так увлекся работой над рассказом, что полностью переписал его.

«Ночной океан» — совершенно особенная вещь: в нем знаменитый лавкрафтовский принцип рефлексивного и суггестивного бездействия перед лицом серьезных потрясений доведен до совершенства. Сюжет его прост и неоригинален: молодой архитектор приезжает на океанское побережье отдохнуть после напряженной и изматывающей работы над сложным проектом, снимает небольшой дом на отмели, довольно далеко от рыбацкого поселка, куда ходит только за провизией и газетами. В сущности, это все. В рассказе нет любимых автором древних оживших божеств неизъяснимого могущества, нет переходов в другое измерение, нет ничего, что делало бы его похожим на фантастическую историю (готическую — и то с большой натяжкой). И при этом «Ночной океан» захватывает так, что невозможно оторваться, как если бы вам вдруг попалось в руки продолжение «Песен Мальдорора». В рассказе два действующих лица — главный герой и океан, но и это не делает его сказочным.

Фейсбучное-недоуменное

А вот смотрите, как бывает мило. Вы постите какие-нибудь мимимишные фото цветов-котиков-домашних игуан, и к вам к комменты вваливается некто с мороза и как бы нехотя бросает: «Не тот сорт растения/не тот окрас котика/не тот хвост игуаны» — при этом некто никогда не ставит точки в конце (ну мы все знаем, это же инЭт, все так быстро, шишел-мышел-плюнул-вышел: до точек ли тут, право слово). Естественно, он желает быть обласканным за свое сверхценное мнение — шутка ли, старался, писал. Когда же вы указываете некту на дверь (собсна, вы даже к тяжелой артиллерии еще не прибегнули ни разу, просто обозначили, что не нуждаетесь в похлопываньях по плечу от незнакомцев — мало ли инфекций разных, зика вирус, опять же, то-се), некто гордо вас банит. Потому что вы не цените, а к вам со всем стараньем. Вы плохой, злой, негодный юзер, так и знайте. И полнолуние еще, само собой.

Пример самого трогательного когда-то увиденного фотошопа — «Христос в пустыне» Крамского, где рядом с Ним сидит грустный белый кот*.

_________________

*Не помню точно, то ли Котя из одноименного проекта, то ли просто какой-то среднестатистический — ну да и неважно.

Вот и на нашей улице магнолия заколосилась (двух видов, поярче и побледнее). Надо будет на хорошую камеру ее поснимать, а пока вот так, мобильно.

Сегодня в Кембридже школьники шли из школы Перс и из другой школы, которая рядом, попроще, но тоже хорошая (там учились почти все Пинкфлойды), болтали и смеялись, тащили тяжелые рюкзаки, набитые учебниками (да, они, как и везде, носят кучу толстых книг и тетрадей формата А 3 — в нашем детстве мы называли их общими),

студенты на великах ехали по мосту, почти не держась за руль, а мост этот у перекрестка Хиллз роуд и Черри Хинтон роуд, и на углу стоит новое здание The Marque, уродливое и симпатичное одновременно; студенты ржали и дурачились;

три удивительно-красивые чернокожие девушки двигались навстречу, надушенные крепкими кокосовыми духами, слишком сладкими для бледной кожи и абсолютно естественными для темно-кофейной, — разговаривали низкими джазовыми голосами;

старуха в цветастой куртке и бриджах несла холщовую сумку с апельсинами и упаковками спаржи из Маркса и Спенсера;

привычный нищий сидел около Косты напротив реформистской кирпичной церкви и не просил мелочь, а отвернулся, увидев знакомое лицо;

двое китайских парней смотрели в витрину магазина-библиотеки «Христианская наука»;

Sophie Ellis-Bextor - Love Is A Camera (Official video)

Запостила на фб картинки купленных по случаю пыльно-розовых роз из фермерского магазина, уже немного увядших и, в общем, обворожительных, и Лена вспомнила о клипе Софи Эллис-Бекстор о викторианской готике, ведьмовстве, заброшенных домах и дагерротипах с печальными молодыми людьми на них (вспомнился тумблеровский страшновато-веселый проект My Daguerreotype Boyfriend) — я потом целый день напевала песню и думала о том, как мне выстроить статью о другом викторианском готике — Суинберне — в связке с Блоком. А еще, пришли очередные две посылки с моими книгами из Москвы, и мы начали ремонт в комнате Натана: скоро там все будет по-другому и здорово.

There's a house on the hill 

She's living there still 

Rooms are full of pictures black and white.©

Рандомное художественное: Карло Саломони

Набрела на сайт отличного сюрреалистического художника Карло Саломони. Его вытянутые буратинообразные фигуры деловито совершают какую-то вполне осмысленную деятельность среди фантастически ярких пейзажей и сказочной флоры с фауной. Похоже на то, как если бы комедия дель арте разыгрывалась на Марсе и Венере.

Моя любимая картина оттуда — вот эта, гофмановская по ощущениям («Черновик вашей статьи отвратителен. Вы могли сделать лучше, но не захотели»):

Шванкмайер жив

Совершенно случайно узнала, что Шванкмайер-то, оказывается, не просто еще жив, а снимает полнометражку «Из жизни насекомых» Чапека (предполагаемое время релиза — 2018г.). Невероятно крутая новость.

Лондонские tutti quanti

Пока стояли в короткой очереди за кофе на Кингз Кросс, почувствовала, как что-то ткнулось в ногу — серый сеттер с черными пятнами на спине. «Слепой, — любезно улыбнулась хозяйка, британская китаянка, — всегда всех внимательно обнюхивает, для него это важно. Он, вообще-то, абсолютно здоровый и любит играть с другими собаками». Пес дружелюбно смотрел на нас невидящими глазами, вилял хвостом, и по всему выходило, что они поменялись с хозяйкой ролями: он — тот, что в нужде, а она поводырь, и их обоих такое положение вещей абсолютно устраивало.

***

Из расположенной на Бейкер стрит сетевой пиццерии немного тяжеловесно выпорхнула группа чернокожих женщин лет пятидесяти, в ярких пальто и платках. Одна из них, самая высокая в очках, зычно крикнула: «Девчонки, побежали!», и все остальные шумно ринулись за ней. Выглядели они абсолютно счастливыми и быстро скрылись за поворотом. Нам на секунду захотелось с ними.

***

Ну и фото с Бейкер стрит, 221 в — просто потому, что оказались рядом после того, как осмотрели особняк Веллингтона с картинной галереей (напишу об этом как-нибудь позже). Дом Холмса ничем не поразил, кроме длинной очереди, состоящей преимущественно из робких китайских девушек, и еще цены за посещение — 15 фунтов с носа!.. Как по мне, дурацкая расточительность и наглая эксплуатация любви к Конан Дойлю. Обойдутся. А дом — вот он: ничего так, симпатичный вполне.

Мамы нет уже 28 лет.

“The Mysterious Explorations of Jasper Morello” (2005)

Наткнулась сегодня на удивительный стимпанкерский мультик — точнее, целый художественный короткометражный фильм, выпущенный австралийцами еще в 2005 г. Странно, что он мне до этого не попадался — очень тонкая работа с грустным сюжетом, в котором есть отголоски конан-дойлевского «Затерянного мира», жюльверновского «Таинственного острова» и лавкрафтовских «Хребтов безумия»... Буду пересматривать при случае.

Немного Clockwork'а в снах Веры Павловны

Нормальное же стимпанкерское описание, вообще-то — the Clockwork Metropolis, короче:

Но это здание, — что ж это, какой оно архитектуры? теперь нет такой; нет, уж есть один намек на нее, — дворец, который стоит на Сайденгамском холме: чугун и стекло, чугун и стекло — только. Нет, не только: это лишь оболочка здания, это его наружные стены; а там, внутри, уж настоящий дом, громаднейший дом: он покрыт этим чугунно-хрустальным зданием, как футляром; оно образует вокруг него широкие галереи по всем этажам. Какая легкая архитектура этого внутреннего дома, какие маленькие простенки между окнами, а окна огромные, широкие, во всю вышину этажей! его каменные стены — будто ряд пилястров, составляющих раму для окон, которые выходят на галерею. Но какие это полы и потолки? Из чего эти двери и рамы окон? Что это такое? серебро? платина? да и мебель почти вся такая же, — мебель из дерева тут лишь каприз, она только для разнообразия, но из чего ж вся остальная мебель, потолки и полы? «Попробуй подвинуть это кресло», — говорит старшая царица. Эта металлическая мебель легче нашей ореховой. Но что ж это за металл? Ах, знаю теперь, Саша показывал мне такую дощечку, она была легка, как стекло, и теперь уж есть такие серьги, брошки; да, Саша говорил, что, рано или поздно, алюминий заменит собою дерево, может быть, и камень. Но как же все это богато! Везде алюминий и алюминий, и все промежутки окон одеты огромными зеркалами. И какие ковры на полу! Вот в этом зале половина пола открыта, тут и видно, что он из алюминия. «Ты видишь, тут он матовый, чтобы не был слишком скользок, — тут играют дети, а вместе с ними и большие; вот и в том зале пол тоже без ковров, — для танцев». И повсюду южные деревья и цветы; весь дом — громадный зимний сад.

...И пол для танцев — это важно.

А в саду сегодня было так.

Nothings and triviality

То чувство, когда список необходимого чтения, разбитого на два столбца «по работе» и «для себя» (последний становится все произвольнее), растет в геометрической прогрессии, а ты не знаешь, за что хвататься, читаешь несколько книг подряд, путаешься — и неизменно раздражаешься, видя название постоянной рубрики в Гардиан «что вы читаете на этой неделе?» — отстаньте, чу, тьфу на вас, ничего из того, что вы нашли бы заслуживающим внимания.

Сегодня исполнилось 79 лет, как умер Лавкрафт. Простая запись в свидетельстве о смерти:

“Sex: Male. 
Race: White. 
Single, married, widowed, or divorced (write the word): Single.
Trade, profession or particular kind of work done, as spinner sawyer, bookkeeper, etc.: Author.
Industry or business in which work was done, as silk mill, saw mill, bank, etc.: General subjects.
Birthplace (city or town): Providence”.

(фото взяты с фейсбучной страницы, посвященной Лавкрафту)

Death on the Nile 2016

Выставку «Смерть на Ниле: жизнь после смерти в Древнем Египте», которая была открыта в феврале этого года в кембриджском Музее Фицуильяма (она продлится до конца мая: кембриджцы и сочувствующие, сходите), вряд ли можно назвать новаторской или сенсационной: в сущности, она лишь иллюстрирует хорошо всем известные с детства и ранней юности факты о загробной жизни древних египтян с их культами Озириса и Исиды, мумиями и саркофагами. И при этом экспозиция получилась запоминающейся — хотя бы уже потому, что очень скрупулезно, с британской тщательностью, с безукоризненной хронологической последовательностью фиксирует все мельчайшие детали странноватого посмертного египетского нарратива. Название ее, отсылающее к знаменитому детективу Кристи, конечно же, тоже выбрано не случайно — не только за броскую узнаваемость и яркость, но и за вполне очевидные ассоциации: исследование/расследование момента умирания как ключа к разгадке жизненных египетских коллизий.

Интересно, что зал, предваряющий выставку, оказался экспозицией «Растения в книгах и альбомах 17-19 вв.», и на страницах одного экспоната был изображен асфодель с крупными звездчатыми, подробно выписанными соцветиями, по нему ползли гусеницы и жуки — цветок потустороннего, о котором Аллен Гинзберг однажды сказал:

...how sad, no way
to change the mad
cultivated asphodel, the
visible reality... 

В палисаднике свирепствуют нарциссы: колокольчики не отстают. Вообще, Кембридж сейчас совершенно сказочный: нарциссы начали расцветать гораздо раньше положенного срока (едва ли не на месяц), и буквально все улицы, аллеи, парки, сады, тропинки и дороги покрыты нарциссовыми коврами — традиционными желтыми, бледно-лимонными в оранжевой сердцевиной, белыми с желтым и апельсинным центром, чисто-белыми, кремовыми, большими и маленькими. Никогда бы мне раньше не пришло в голову, что нарциссы могут расти как сорняки. Чудеса, конечно. Впрочем, так же было и в прошлом году (и в блоге есть картинки), но привыкнуть к этому все равно до сих пор сложно.

Текущее-рабочее (ворчливое-ламентационное)

С приближением BASEES меня опять потихоньку начало накрывать: материала для статьи полно, но она никак не склеивается, расползается на куски, дробится, и я чувствую, что трачу слишком много усилий на какую-то никому (и мне, в том числе) не нужную детализацию. Есть Суинберн, есть Блок, есть какая-никакая литература по ним и не только, но пока выходит бестолково. На следующей неделе пойду в библиотеку — засяду с суинберновскими текстами, критикой и типологией. Надеюсь выбраться и как-то попытаться уже систематизировать все в набросках.

А пепел уорикской конфы так и стучит в сердце: до сих пор не повесила апдейт. 

Постструктуралистское:

Сурикат беспредметного груза.

***

Сегодня мой ученик на вопрос, как он понимает фразу «ни в городе Богдан, ни в селе Селифан», ответил: «Ник Клегг». Гений. Горжусь.

«Крутятся огромные планеты»

Когда-то давно на своем любимом веб-радио Чипльдук услышала славные и дурашливые песни, которые веселым голосом пела какая-то девушка. Все песни были написаны в стилистике шестидесятых с их освоением космоса, всякими июльскими дождями и общей безалаберностью. Ничего такого особенного в этих песнях не было, кроме очаровательной легкости, и я всегда с удовольствием их слушала и даже подпевала (когда никто не слышит, конечно: голоса у меня нет). И вот совсем недавно узнала, что девушку-исполнительницу звали Евгения Теджетова, и она была вокалисткой своей собственной группы «Салют», которую в Википедии назвали «нео-ретро». Женя выступала в Москве, и в 2010 г. вышел единственный альбом этой ее группы со смешным и, конечно же, тоже шестидесятническим названием «Москва—Луна—Юпитер». И еще у нее получилось отличное сотрудничество с Чипльдуком.

Женя умерла от внезапной болезни в 2013. Ее нет уже несколько лет, а ее песни так и звучат по радио, и, по-моему, это самая лучшая о ней память.

“Reshaping the Boundaries of the Epistolary Discourse”: сборник со статьей вышел

Ну что, e-book, он же сборник статей прошлогодней португальской конференции по письмам, наконец-то, вышел. Честно говоря, я уже потеряла всякую надежду увидеть свою статью опубликованной — выпуск сборника постоянно откладывался и переносился на какие-то неопределенные сроки. Даже не верится, однако — вот он. Вот так выглядит обложка (вполне даже и неплохо, как по мне):

Ну и моя статья оттуда на Academia.edu (не стала копировать страницы из сборника из-за всякий копирайтерских опасений).

Еще раз о 8 Марта

Гугл Дудл сделал на удивление хорошую восьмимартовскую заставку. Она не о красоте, величии или особенности женщин — все люди в общем особенные — а о свободе женского выбора, которая не всегда бывает такой уж очевидной (и при этом не имеются в виду только страны Ближнего Востока или Африки с их явным неравенством). Женщины и сейчас больше, чем мужчины, находятся под прессингом социальной стереотипизации, и она может касаться чего угодно — заводить ли семью или оставаться одинокой, иметь детей или быть чайлдфри, реализовывать себя на работе (в политике, науке) или быть домохозяйкой etc. Хорошо, что у женщин уже есть этот выбор и право на адекватную социальную адаптацию, на возможность распоряжаться своим телом, и за это мы должны быть благодарны суфражисткам и феминисткам; плохо, что зачастую женщинам за этот выбор до сих пор приходится оправдываться (все эти многочисленные общественные запросы «пожертвовала семьей ради карьеры» и vice versa, «постарела и располнела», «плохая мать», «нет детей — бессердечная стерва», you name it). Женщины не обязаны никому ничего доказывать, живя так, как они хотят: эта простая с виду истина усваивается хоть и медленно, но верно, и пусть каждое 8 Марта служит тому напоминанием.

Джон Маккей нашел и запостил в ФБ важное — полную стенограмму Первого Всесоюзного съезда Союза писателей (1934): ГИХЛовское издание было перевыпущено в 1990 г. изд-вом «Советский писатель».

Обратила особое внимание на доклад Тихонова по ленинградским поэтам от 20 августа 1934 г. Еще понадобится.

После встречи с бывшим докторантом Л. и его женой в кафе в центре Кембриджа решили вернуться домой через Милл роуд и зайти в винтажные лавки на Гвайдр стрит. В первой же — той, где выставлены в окне изразцы 17 — 10-х годов 20 вв. — остановились около витрины с украшениями. Там были и веджвудские камеи, и тусклое викторианское серебро, которое, наверное, так приятно чистить зубным порошком «Мятный», наблюдая, как под чернотой проступает ослепительная белизна — а еще всякие индийские статуэтки из слоновой кости. Одна, изображающая, кажется, Лакшми со свирелью, привлекла мое внимание — маленькая фигурка немного тусклого сливочного цвета на крошечной деревянной подставке. 

Я вдруг вспомнила, что точно такую же купила бабушке мама в каком-то комиссионном, что ли, магазине — уже забыла, в Москве или Запорожье — и бабушка восторженно вздыхала и говорила: «Таня, ну ты что, ведь так дорого же! Но какая красота!», а мама усмехалась, не выдумывай, я же знала, что тебе понравится. Бабушка поставила фигурку в сервант — рядом с хрусталем, — а я иногда открывала стеклянную дверцу и рассматривала ее с удовольствием. Особенно мне нравились ее плечи и тонкие пальцы, удивительно прохладные и гладкие. 

Не знаю, где она сейчас, не помню. Наверное, осталась в Запорожье. 

Кембриджского двойника я, конечно, не купила.

Painting the Modern Garden: Monet to Matisse (пока кратко)

Выставка «Сады: от Моне до Матисса» в Royal Academy of Art была настолько полновесной, разнообразной и избыточной, что впервые за долгое время я устала от впечатлений. Сделано все с необыкновенной дотошностью (это подметил еще Джонатан Джонс в рецензии на открытие), и работа была проведена грандиозная, поскольку собраны полотна по теме не только из крупных и известных музеев — д'Орсе, Лувра и ГМИИ Пушкина, но и из локальных коллекций (как ни странно, преимущественно американских — Оклахома, Вирджиния), и из частных собраний — однако ж слишком много. Слишком ярко. Слишком большое число художников — упрек, может, и странный, но, если вдуматься, вполне оправданный: попробуй посозерцать дикие и облагороженные сады в поместьях, поместьицах, деревеньках на севере (Германия, Дания) и юге (Италия, Испания) глазами Ренуара и Клее, Моне и Климта, Писарро и Кандинского, когда георгины одного смешиваются с лилиями и маками другого. 

Нескольких часов оказалось мало: вышли из последнего зала (огромные панно с водяными лилиями Моне плавно вплыли в голову, смешав все бывшее в ней до этого до полной неразличимости) и долго еще не могли прийти в себя.

Удивительно, но на большей части территории Британии погода испортилась: в Престоне выпал снег и лежит, не тает (!). У нас прохладно, однако ж солнечно и сухо, и со всех сторон из-под земли лезут нарциссы. Цикламены, за которыми я (впервые в жизни) взялась трепетно ухаживать, тоже решили не отставать, и двое из них выкинули по одному цветку, чем безмерно меня радуют.

Не могу насытиться нарциссами: моя всегдашняя нелюбовь к ним осталась в прошлом, и теперь я покупаю их охапками; недавно вот срезала самые крупные в саду — обычно я этого не делаю, но недавний дождь с сильным ветром пригнули их к земле, где они лежали, распластавшись. Срезанные, они на голову выше остальных в вазе, где и радуют глаз.

О пользе аффектаций

Во времена моей студенческой юности был у меня приятель С. — человек славный, но склонный к некоторой экзальтации. Какое-то время С. работал на местном запорожском тв, где был ведущим то ли программы «Наедине со всеми», то ли «Наш вечерний дивертисмент» — в общем, чего-то в этом роде. Программа шла перед прайм-тайм новостями между пятью и шестью часами вечера, когда народ только-только возвращался с работы: зрителей поэтому было не очень много, что повергало деятельного С. в уныние. Каждый раз, когда мы с ним встречались (а происходило это преимущественно в электричке «Запорожье 1 — Днепрострой 2»), С. шумно мне жаловался:

— Понимаешь, меня окружают какие-то абсолютно косные люди, не готовые к переменам. Все, что я им предлагаю для оживления эфира, отвергается сходу! А у меня, между прочим, идеи! 

В этом месте С., как правило, принимался бурно жестикулировать, и окружающие нас люди начинали поглядывать на него с некоторым беспокойством. 

Завершал свои спичи С. всегда примерно одинаково:

Н.Л. Крачковская (1938 — 2016)

Больше всего Наталья Крачковская мне запомнилась почему-то в крошечной роли «Ералаша» «Антракт», где она играла продавщицу мороженого в каком-то областном оперном театре, которую чуть не проглотили вместе с этим самым мороженым вырвавшиеся на волю в антракте табуны школьников (секунду назад они еще с трепетом слушали арию Ленского, а тут внезапно наступили вожделенная свобода и пломбир — между прочим, в бумажных стаканчиках с осиновой палкой). Героиня Крачковской, очень милая полная тетенька в фартуке и кружевной наколке на взбитой прическе, искренне возмущалась в конце сюжета стремительностью наступления школьных орд — «Нет, это не театр! Это цирк!..» — и смотреть на ее негодование было ужасно весело, хотя и чувствовалась некоторая неловкость за сожранное мороженое. Она и была всеми этими добрыми и немного ворчливыми полными тетеньками с пышными волосами, которые могут строго посмотреть (если ты долго копаешься в кармане, чтоб наскрести мелочи и купить булку за три коп. или рогалик за пять), а в следующий момент рассмеяться — без них как-то совсем невозможно представить себе детство.

Царствие ей Небесное и светлая память.

Nothings and triviality

Все же, как ни силюсь, все чтение на английском до сих пор чувствую больше работой, чем удовольствием. Вроде, и ощущение внутреннего механического пословного перевода уже ушло на второй план — читается как читается по-русски и украински — но вот секундно отвлечешься на какую-то летучую мысль по поводу прочитанного — и все, счетчик снова сбит, и надо вернуться в начало предложения ли, фрагмента, а то и целого абзаца. Перечитать, чертыхнуться, потому что словесная закольцовка была не той, что почудилась вначале — понять, что уже продуманное было придуманным, причем придуманным ложно, и остановиться, и начать сначала. 

...Зато мозг научается подбирать идиоматически-правильные вклейки в продолжение понравившейся фразы, и это успокаивает.

Из текущего-рабочего: пришло письмо с отказом из Йорка — ну все как обычно, рассмотрели заявку, выяснилось, что слишком много желающих, поэтому извините, ваш доклад в программу включить мы не сможем, но вы приезжайте послушать других докладчиков и проч. Ехать в Йорк, заплатив безумные деньги за билет, только для того, чтобы полюбоваться на других и поучаствовать в прениях? Нет уж, ребята, спасибо, как-нибудь в другой раз.

Вспомнила вдруг, как в перерыве между панелями на конференции по печати в Уорике (все никак не соберусь о ней написать, блин) одна из девушек попросила меня переслать ей мой доклад для ее подруги, которая занимается Серебряным веком. Я вначале легкомысленно согласилась, но позже, приехав домой, передумала: собственно говоря, ничего принципиально-нового в моем докладе не содержалось, это был краткий обзор символистских журналов (хотя я и старалась рассказывать о противостоянии «Весов» и «Золотого руна» позанимательнее), и вряд ли незнакомая мне девушка почерпнет их него что-нибудь существенное.

Из хорошего: я, наконец-то, зарегистрировалась в системе рассылки BASEES. Звучит нелепо, конечно — ведь принимаю участие в их конференциях ежегодно, начиная с 2013 — но я как-то по дурости упустила из виду, что должна была оформить у них членство, и только после этого мне и будут приходить все апдейты с будущими конференциями и семинарами. Не прошло и десяти лет, ага.  Ну ладно, лучше поздно, чем никогда. Первую рассылку получила как раз сегодня — довольна как слон, повешу анонсы в ближайшее время в бложике.