Клиз в Кембридже: теперь подробнее

Ну хватит уже откладывать: пора, наконец, написать о Клизе в Кембридже.

Первое, что по-хорошему удивило с первых минут — как мало Клиз изменился за последние сорок лет: то есть, понятно, что это уже пожилой человек, но вот выражение лица, манера говорить — абсолютно те, монти-пайтоновские, из семидесятых.

Второй поразивший меня факт — аудитория: зал был заполнен до отказа. Хотя, нет, не так: он был набит битком, и несколько человек сидело на ступеньках между рядами, причем, это все были люди разного возраста — и пожилые, и люди средних лет (моего и Л. возраста), и совсем молодежь — очень легко теперь уже узнаваемые мной умненькие кембриджские подростки-скорее всего,  дети из образованных семей, выпускники Perse school и студенты младших курсов университета, для которых Монти-Пайтон был неотъемлемой частью их повседневной реальности.

Клиз был стремителен: я, в общем, не сразу поняла, что движуха уже началась, и легкомысленный треп журналиста из кембриджского отделения Radio BBC 4 с Клизом, который был как бы между делом представлен внимательной публике — это не просто болтовня, а пролог и, собственно, уже само представление.

О (не) выборе профессии:

Почему я решил стать тем, кем я стал? Знаете, в моей семье все были чрезвычайно серьезны, и моя мать говорила мне: “Ты должен получить нормальную профессию. Стань адвокатом и уважаемым человеком”. Я, в общем, был не против, хотя вначале решил попробовать себя в физике — для чего и поступил на физический факультет Университета Кембриджа. Впрочем, там я быстро понял, что окружающие меня люди, оказываются, любят физику! Нет, не поймите меня неправильно: не то, чтобы я её ненавидел. Я всегда относился к ней с должным пиететом! Но чтобы любить — нет уж, увольте. И вдруг вы, такой спокойный, грызущий гранит скучной науки, обнаруживаете себя в окружении помешанных на физике студентов!.. Да мне стало просто стыдно находиться с ними рядом и притворяться, что я тоже, мол, не лыком шит и от физики без ума. Вот и не срослось: гениальным физиком я не стал, как, впрочем, и адвокатом, чем изрядно разочаровал мать.

О матери:

Знаете, она была потрясающей женщиной. Нет, правда, я говорю безо всяких уловок — просто потрясающей! Прожила на свете больше ста лет. Она пережила Первую Мировую войну, русскую революцию, Вторую Мировую войну, испытание ядерной бомбы, падение коммунизма в Европе, развал Советского Союза, все эти новые, стремительно сменяющие друг друга десятилетия — и все это только потому, что ей ни до чего не было ровным счетом никакого дела!

О Голливуде:

А, да, Голливуд. Люблю Америку за масштаб — ну и еще за их акцент, конечно. После “Жизни Брайана” они пригласили меня на Бродвей — это было здорово, да, — а еще сняться в фильме в роли шерифа (только не спрашивайте у меня название картины: я все равно не вспомню). И вот сижу я на лошади (ездить на лошади я не умел, еле-еле как-то освоился с тем, чтобы удержаться в седле), на голове у меня шляпа с широкими полями, а сзади к ней прикреплен такой невидимый трос, и перед каждым дублем помощник режиссера дергает за этот самый трос, шляпа слетает, а я как бы еду вдоль ранчо на коне. На тысячном дубле я, совершенно обезумев от абсурда происходящего (кстати, не верьте Голливуду: они все снимают в павильонах, да-да), спросил себя: “Какого хрена я вообще здесь делаю?!”

О Fawlty Towers:

Это был неплохой проект. Одна проблема: у нас был очень жесткий хронометраж на съемку и мало денег, поэтому мы не вылезали из цейтнотов — в понедельник пишем текст сценария, во вторник его правим и разбиваем на реплики, в среду снимаем, в четверг монтируем, в пятницу выпускаем в эфир. Конечно, работать долго в таком режиме было невозможно. Но я рад, что серии запомнились.

О ВВС:

В то время, когда мы начинали (в конце 60-х с основным составом шоу “Монти Пайтон” — А.Л.), у нас были понимающие и профессиональные продюсеры, которые возились с нами и помогали с самого начала, Думаю, что сейчас такие штуки просто не прокатили бы.

О семье и разводах:

Поверьте мне, моя бывшая жена — изумительная женщина. Умная, очаровательная, с массой достоинств. Мы просто перестали выносить друг друга. Что поделать! Так случается. Когда я был в очередной раз в Америке, в Калифорнии, мне показали одну даму и сказали: “Это имярек, и она самый успешный адвокат Калифорнии. У нее хреновое образование, но звериное чутье на то, как сориентировать клиенток в случае развода с богачами. Между прочим, она уже сколотила себе приличное состояние”. Мне стало как-то не по себе.

О Монти-Пайтон:

Иногда мне кажется, что все это было только вчера.

...К концу зал просто грохотал: Клизу задавали вопросы (остроумные и неформальные), он изящно пикировался с публикой, и это было просто незабываемо. В тот вечер он снова был главным министром дурацкой походки, и ничто не могло этому помешать.