После фейсбучной беседы о первом браке Зиновьевой-Аннибал снова просмотрела известную статью Н.А. Богомолова (читала её когда-то в архиве в бумажном варианте) “К биографии Л. Д. Зиновьевой-Аннибал”, где Богомолов приводит, в том числе, вот такой любопытный отрывок из её дневника 1896 г.:

Отчаявшись получить свободу добровольно, я сговорилась с гувернером братом (так!) действовать насилием. Выдумав себе какую-то сухую, теоретичную любовь к нему, я решила выйти замуж фиктивно за его товарища и бежать с ним за границу. Впрочем, этот план был очень незакончен и необдуман. Я была слишком неопытна и теоретична, он слишком слабохарактерен, да, вероятно, и пошл, чтобы серьезно взглянуть на свою роль. Он был женат на очень пошлой и глупенькой женщине, которая, конечно, не содействовала его лучшим порывам, но которая по-своему горяче любила его. Я сознавала, что доставляю сильные страдания этой глупенькой, но несчастной женщине, отнимая в будущем у нее мужа, и я утешала себя только тем, что делаю это не из личной страсти, не из эгоизма, а спокойно и логически, с математической прямолинейностью молодости обсудив положения (...) убежденная, фанатичная и упорная, желая принести в жертву всё, всё своим убеждениям, — отдаче долга народу и исполнению слова, данного человека (так!), впервые направившего на путь этого долга мою мысль, — я страдала безропотно и не отступала. Что мое «я», мои страдания, мое сердце, о Боже, в конце концев моя жизнь дома — перед великою, безмерною глубиною народного горя? И я, не находя прямых путей, обманывала мать и близких для того, чтобы хитростью победить силу, сокрушавшую меня и обращавшую сознательную и полезную женщину-работницу в светскую, праздную дармоедку.

... Мне не дает покоя вопрос, как же всё-таки даже такая женщина, как Зиновьева-Аннибал — умная, волевая и целеустремленная — попала под влияние тогдашней моды на исповеди, непременными атрибутами которых были пассажи о “выдуманной теоретичной любви”,  о сопернице — “пошлой и глупенькой женщине”, непременно “несчастной”, — и всё это вперемешку с народничеством и опрощением? Удивительно.