И о культуре

Меня трудно чем-нибудь удивить, но резвым и бдительным работникам культуры из Третьяковки это удалось. Интересное дело: я постоянно вижу группы педагогов со школьными экскурсиями в Музее V&A, Tate, Национальной галерее, далее везде. Учителя дают уроки живописи или истории искусства, а дети слушают с разной степенью увлеченности, задают вопросы. Ни разу никто их не одернул, не сделал замечаний в духе “ходют тут всякие, на экспонаты чихают, человеческими голосами разговаривают в больших количествах” и проч. Можно, конечно, подумать, что это я так удачно заходила всякий раз, а вообще, во всех европейских музеях с этим строго и гоняют вениками за милую душу, но внутренний голос мне все же подсказывает, что это не я одна такая везучая. Потому что это нормально — ходить в музей и учиться, и обмениваться впечатлениями, точно так же, как нормально сидеть на диванчиках и глядеть на картины сквозь полузакрытые глаза. Каждый дышит искусством как хочет. А вот орать, размахивать руками у носа, вызывать полицию и прокурора, выдавливать учителя из зала на глазах учеников с каким-нибудь добродушно-покровительственным “Ну че ты, йопта, да ладно те, в следующий раз зато помалкивать будешь” (я додумала и чо) — не имеет отношения не только к искусству, но и к нормальной aka цивилизованной жизни вообще.

Некстати вспомнилась статья из Нью Йоркера “The Guardians of the Hermitage” о бабушках-хранительницах из Эрмитажа, в которой их малозаметные фигуры, укутанные в теплые уютные платки, рассматривалась как еще один трогательный штрих в деле защиты хрупкого здания старой культуры от неуклюжей и тряской повседневности: 

Actually, they love their work,” <...>“They love sitting there in the rooms; they feel like they’re protecting the history of their country and they’re very proud of it. They know about the artwork, and most of them are retired professionals of one sort or another. There was a dentist, an economist, an archivist, a dancer.

Судя по всему, эта благостная картинка постепенно становится частью городской легенды, имеющей мало общего с прямой как палка вахтерской реальностью.

“Я больше не хочу в музей”, сказанное младшеклассником — пожалуй, самый печальный итог случившегося. 

А учителю сил.