Слушая медитативный “театр у микрофона” по BBC Radio 4*, в который раз отметила по себя пластичность английского "nothing". "She is seeing nothing, nothing!" — говорит в радиопостановке один герой другому (Караваджо). И понятно же, что тут не прямое в лобешник “она ничего не видит”, а явное “она видит ничего”, и ткань этого самого “ничего”, “ничто” уплотняется и становится осязаемой — как озон в воздухе, скажем. И сразу вспоминается индеец Никто из Dead Man'а:
Nobody: My name is Nobody.
William Blake: Excuse me?
Nobody: My name is Exaybachay. He Who Talks Loud, Saying Nothing.
Никто, который говорит, но не “ни о чем”, а говорит “ничто”, творит осмысленную пустоту. Конечно, с Вильямом Блейком (который тоже поэт, хоть у Джармуша и по принуждению) это гораздо проще, но вполне представляется и в реальной жизни, и в обыденных диалогах. Английский как-то очень естественно дает носителю языка такую возможность. Но в связи с этим и русское “ничего” стало восприниматься каким-то немного другим.
UPD. Ну то есть понятно, что можно вспомнить переводы “Алисы” на русский и проч., но первое, что пришло мне в голову, было именно эпизодом с Nobody.
________
* Тут как бы всегдашний тэг “любимое радио”
No comments :
Post a Comment