Пора писать новую статью, однако ж. “Сырники как неотъемлемая часть кембриджского нарратива”.

Я тут оскоромилась (опять!): искала на ютьюбе блюз из “Последнего дюйма” в хорошем качестве и тыцнула зачем-то на отрывок из этой новой “Оттепели”. 

Какое феерическое откалиброванное говно.

Обрюзгший дядька (главный герой?) с лицом “МТС: вас ждет вал скидок прямо сейчас” скучливо таращится на телку в полиэстре, а та пищит что-то до ужаса романтическое в микрофон (по задумке режиссера, она, видимо, призвана изображать молодую Миансарову или Кристалинскую, а на деле выглядит Катей Обуховой, которой нравится караоке в Дагомысе); лабухи позади телки старательно имитируют музыкантов-шестидесятников из страшного сна секретаря саратовского парткома, и все это приправлено боке для окончательной и бесповоротной эстетической услады.

Поищу-ка я блюз попозже и пойду переводить статью. Надеюсь, что увиденное выветрится из головы бесследно.

Суеверное-злаковое

Когда-то давно я написала пост о британских приметах и суевериях — часть из них была очень похожа на наши, еще одна похожа, но не слишком, а о многих я и вовсе прежде никогда не слышала. И вот сегодня давешняя тема пополнилась: 

“Будешь есть много горбушек — враз заколдобишься закудрявишься”. 

Каким образом неумеренное потребление определенных частей хлебобулочных изделий влияет на повышение качества завивки, так и осталось до конца не проясненным.

“Но когда нет ни мыслей, ни чувств — где ты тогда?”

Сегодня день смерти Вирджинии Вульф, которую я все так же нежно люблю.

The British Newspaper archive опубликовал сегодня заметку из “Gloucestershire Echo” 

о том, что в реке Уз недалеко от ее поместья Родуэлл было найдено тело писательницы, а еще короткий некролог, в котором было сказано: 

Она явила миру необычайно оригинальную форму выражения душевных движений, которые воплощались с поразительной силой и красотой.

По случайному совпадению мне сегодня же попались на глаза детские фото Вирджинии:

Надо же, ровно год прошел, как написала этот пост. Ничего не изменилось, воспоминания о защите и предшествующем ей те же самые, как и мысли по поводу того, что творится в отечественной гуманитарной науке. 

Стабильность, угу.

Следующая новость — как раз для таких, как я, т.е. для тех, чья реальная русская научная библиотека осталась в России, и возможность читать русские печатные книги есть только в библиотеках (о Киндле животворящем не говорю, это другое), пока не появилась возможность перевезти хотя бы часть.

Так вот, здесь выложили оцифрованную переписку Блока и Белого, которая вышла в издательстве С.С. Лесневского “Прогресс-Плеяда” в 2001 г. А мне как раз нужно было кое-что для статьи там проверить! Это настоящая удача.

Застряла со статьей — не нравится мне, что выходит, как бы не пришлось потом все переписывать к черту. Надеюсь завтра как-то привести части в порядок. Посмотрим, что получится. А потом уж за перевод засяду.

Боже мой, Ирина Степановна Приходько умерла. Ужасная потеря, по-настоящему невосполнимая. Amor fati, мифопоэтика “Песни Судьбы”, скрытые смыслы “Розы и Креста” — вот лишь несколько тем из её огромного послужного списка.
Последний раз я встретила ее на летней конференции ИМЛИ 2009 г., посвященной столетию блоковского цикла “Итальянские стихи”. Она была, как и всегда — открытой, ясной и вдохновенной. Трудно писать "была"...
Я нечасто встречала таких преданных и чутких к слову ученых: блоковедение без Ирины Степановны осиротело.

Царствие Небесное, вечный покой и светлая память.

До котовьего беспардонного исчезновения успела сфотографировать весну снаружи и внутри дома. Надо же такому приключиться, что все это благорастворение воздусей было мгновенно забыто в чаду кутежа поисков.

Котовье-драматическое

Полдня сегодня искала кота. 

Утром, как обычно, выпустили его в сад, разошлись по делам, потом я писала статью, спустилась в кухню сделать кофе — и тут поняла, что что-то не так: кот не пришел на ланч. Я насторожилась, но пока еще не очень сильно — с утра уже увидела в саду под сливой серохвостый промельк его закадычного друга. Подумала: наверное, улизнули вдвоем гулять и валяться на крышках мусорных баков (очень изысканное, между нами говоря, удовольствие). Вернулась к своей писанине, но очень скоро опять что-то дернуло: надо проверить, пришел кот или нет. Спустилась в кухню снова.

Кота в саду не было. Никто не сидел на подоконнике, как обычно, заглядывая в окно.

И тут мне стало по-настоящему не по себе. Кот всегда был на месте к трем часам пополудни, и, если кто был дома, оглушительным взмявом требовал его впустить. А здесь тишина. 

Бросила все дела и пошла его искать.

Мгновенное-декадентское

Пока читала заметку Маккрама в Гардиан о “Портрете Дориана Грея” (отличный, кстати, проект со смешным заглавием “100 лучших романов” — каждая статья по делу), вспомнила, что в финале Дориану как раз исполнилось 38 лет.

Стало тревожно. Не проверить ли имеющиеся в наличии фотографические карточки — так, на всякий случай?.. 

Видимо, стоит. Мало ли что.

*вынырнув из оффлайна* 

Дела-делами, статьи-статьями, а садовым пикчам — быть: сегодня в палисаднике распустились первые бледноватые тюльпаны, цвета слоновой кости и ванильного крема. 

Дню поэзии посвящается

А вот блоковеды из Кембриджа
Стимпанк проповедуют бережно.
Корсеты и гогглы,
Жилеты и броги
Во славу поэзии в Кембридже.

Пока сижу в поезде, придумывается статья о стимпанкерских интенциях в русской классической литературе. Это же как можно развернуться!.. Навскидку — сны Веры Павловны со зданиями из стекла и бетона, сферическая Америка, куда как бы хочет уехать Свидригайлов, и проч., и проч.

Пара слов о “черных блокнотах” Хайдеггера

Наконец-то дошли руки до этой заметки в Гардиан о “черных блокнотах” Хайдеггера (Саша Морозов выложил ее на ФБ немного раньше, как раз, когда я была в Эдинбурге).

Ну что сказать... Впечатление гнетущее и какое-то удушающее. Я никогда не идеализировала Хайдеггера, зная его биографию, но мне все ж по какой-то искаженной прихоти он все время представлялся таким внутренним сопротивленцем, интеллектуальным подпольщиком. А тут — вся эта дешевая пропагандистская нацистская брехня о “дегуманизированном иудействе”, в которую он, оказывается, вполне себе верил.

Ну и неплохой анализ ситуации с блокнотами на Гефтере, включая перевод абсолютно несправедливого пассажа об Англии: 

«Что, кроме техники и метафизического мощения пути к социализму, Англия привнесла в культуру, за исключением банальности мышления и безвкусицы?»

В общем, резюме неутешительное: чтение “Бытия и времени” уже никогда не будет прежним. И об Angst как о том, что “что подручно или налично внутри мира”* думается теперь совершенно по-другому.

__________

*Хайдеггер М. Бытие и время. М.: Наука, 2002. С. 190 – 191.

Отвлекшись от писанины, пробежала глазами статью о знаменитой не-встрече Набокова и Солженицына в Швейцарии, и захотелось представить, как выглядела бы, к примеру, встреча готического Газданова с метафизическим Кржижановским? Похоже бы это было на заседание членов Клуба Убийц Букв? Присвоили бы они друг другу по “бессмысленному слогу”? Вот бы поглядеть и послушать.

Архивное цветаевское

Какое отличное интервью Елена Баурджановна дала Кольте — о переиздании Цветаевой, цветаевском фонде в РГАЛИ, с которым она работала, о цветаевских черновиках. Меня сложно заподозрить в симпатиях к Цветаевой (я не любительница надрыва, пусть и талантливого), но интервью о том, скорее, как должен работать настоящий архивист-текстолог.  Вот, к примеру, отрывок оттуда:

— А когда вы с ней начали заниматься архивом?

— Году в 70-м, я еще училась, Ариадна Сергеевна спросила, не хочу ли я ей с архивом помочь, — я, конечно, согласилась сразу. Первое, что она мне дала перепечатать, — сборник «Юношеские стихи», машинопись с правкой автора. И подарила машинку «Континенталь» (своей у меня не было) — трофейную, она ее купила у какого-то военного в Тарусе. Чудесная была машинка, я ею долго пользовалась — еще потом переделывала на более крупный шрифт. Работали мы раза два в неделю обычно, но иногда она отменяла встречи — у нее голова очень болела, гипертония. Уже тогда она договаривалась с Натальей Волковой, директором РГАЛИ, о передаче материалов. Я удивлялась — зачем так сразу-то передавать?

И в день маминой памяти сад внезапно и буйно расцвел: несмотря на пасмурный день, он был полон красок.

Сегодня, как и всегда в этот день, я сидела с мамиными фотографиями, перебирала их и вспоминала её. К фотографиям сейчас прибавились и мамины письма, которые она писала мне и бабушке из больницы, а также ее документы — свидетельство о рождении, комсомольский билет, институтский диплом. На фото с документов она смотрит всегда немного сумеречно, исподлобья — я делаю и всегда делала в точности так же. Теперь понятно, что это тоже упрямая мамина черта. 

Самое ценное в ее письмах — какие-то мелкие бытовые подробности: все они помогают мне воссоздавать по крупицам дни ее жизни. 

Среди маминых документов я нашла свидетельство об окончании литературных курсов — судя по дате, на курсах она училась уже после института, а я так и не успела ее об этом расспросить. 

Мама всегда много читала, отлично писала — не удивительно, что ей хотелось продолжать делать что-то творческое. Она много успела за свои 38 лет.

Не успела только пожить.

Гендерное-лингвистическое

Я со многим согласна здесь — и с тем, что феминитивы бóльшей частью звучат с оттенком пренебрежения, а то и вовсе уничижительно, и с тем, что ситуацию с гендерной лингвистической кодификацией нужно менять, и как можно скорее. Не согласна только с формой подачи материала — чувствуется, что автору (авторке) не удается выдержать в отличном и дельном тексте нейтральный тон. Ее блог — ее территория, конечно, но уж коль пишешь о лингвистике, флаг в руки оппоненту можно и не совать.

Ветошь Кемдена, ч. II: букинистический на нижнем ярусе

Как и обещала здесь, сейчас немного о книжных находках Кемдена.

Когда мы спустились в нижний ярус с его антиквариатом и букинистическими лавками, первая мысль была — пройти их все, задерживаясь только в тех, где торгуют картинками. Картинки мы нашли довольно быстро и застряли в лавке с эстампами надолго: когда же вышли оттуда, то увидели, что все следующие галереи по ходу движения — книжные.

И тут понеслось.

Между галереями были сквозные проходы, отчего они казались еще бесконечнее; книги там были повсюду — на полках, на маленьких столиках и покосившихся стульях, кое-как приставленных к полкам; часть была свалена на полу, часть лежала в тяжелых сундуках с металлическими пряжками. Народу было много, но люди терялись среди стеллажей, все молчали, и никто не мешал рыться в книжных развалах сколько душе будет угодно.

Чего там только не было.

Прекрасная ветошь Кемдена

Целый день провели на Кемден Маркете, в стимпанкерско-лавкрафтовских лавках древностей, где тонкие готические барышни вежливо шикали на меня, не давая снимать скелетные сокровища, 

где все тот же шумный ветошный рай, в котором викторианская одежда вперемешку с бохо и цветным индийским тряпьем, 

Nothings and triviality

Стала сегодня свидетелем игры в невидимый крокет (а может, это был крикет): переодетые в овец разгоряченные игроки грациозно бегали по парку и кричали что-то друг другу. Я не знаю, кто там у них вышел победителем, но овцеремарка Антониони явно удалась.

Путевые заметки: о “Дневнике” Андреева

По дороге в Эдинбург и обратно читала андреевские “Дневники”. Вердикт: унылое говно скучная и невообразимо мерзкая писанина, состоящая большей частью из пьяного малоосмысленного бреда, самобичевания, замешанного на густопсовом женоненавистничестве, и дешевой бульварной трескотни. Обидно за коллег — такая колоссальная работа по расшифровке, внушительный справочный аппарат, солидные комментарии, а на выходе — алкогольные миазмы. 

Нет уж, лучше читать его рассказы и пьесы — больше толку выйдет.

Из того, что записалось в поезде (сохраню и тут для памяти — даже по коротким ремаркам видно, как градус омерзения возрастает в геометрической прогрессии):

Дома: эдинбургские tutti quanti

Вернулись вчера из Эдинбурга, отчет с фото будет попозже, а пока — обычные полевые заметки.

***

Прозвучавшее на кембриджской ж/д станции объявление “Мистер Макдермот, к вам обращается администрация вокзала: заберите свой чемодан” парадоксальным образом напомнило классическое: “У меня есть посылка для вашего мальчика, только я вам ее не отдам”.

***

В поезде

Структура многих статусов в ФБ и постов в блогах (сюда же можно отнести и мои собственные заметки), отсылающая к комплексу воспоминаний, все больше вызывает в памяти главы из работы Жана-Луи Лебрава “Гипертексты-Память-Письмо” о нелинейной фиксации прошлого.

Завтра утром, как и писала раньше, уезжаем до пятницы в Эдинбург — ура! Опять нависнет твердокаменной громадою.

Попался сегодня на глаза труд Я.А. Канторовича “Женщина в праве : С прил. всех постановлений действующего законодательства, относящихся до лиц жен. пола”, да так и нейдет из головы.

В пользу полнаго сравненія женщины съ мужчиной ведется на западѣ широкая пропаганда, которая в Англіи и Америкѣ почти уже добилась предоставленія женщинамъ политическихъ правъ. Но ни литературнымъ друзьямъ женщинъ, ни законодательнымъ постановленiямъ никогда не удастся на практикѣ, в жизни, вполнѣ осуществовить равенство половъ - по той причине, что этого равенства между мужчиной и женщиной въ дѣйствительности нѣтъ, ни в физическомъ, ни в интеллектуальномъ отношенiяхъ. Идея о равѣнстве половъ, даже с признаніем ея въ положительныхъ законодательствахъ, останется въ дѣйствительной жизни такою же фикціею, какою оставалась точка зрѣнія древнихъ законодательствъ, видѣвшихъ въ женщинѣ только вещь.

Время издания — 1895 г. Всего лишь 120 лет назад, и, вроде, многое изменилось, но нет — вот эта свинцовая мерзость о неравенстве до сих пор крепко сидит в чьих-то головах.

Nothings and triviality

Две дамы почтенного возраста в обувном магазине: 

— Ты непременно должна купить вот эти!

— Думаешь?

— Да просто уверена!

Взгляд падает на их выбор: кожаные балетки с улыбчивыми цветастыми черепушками.

Зарегистрировалась вот на эту однодневную конференцию — в полном восторге от названия. Интересно будет поразмышлять о “гениальности на продажу”, не отойдя еще толком от американского jet lag’а (мы возвращаемся из Техаса 3 мая).

...Никак я не соберусь написать что-нибудь сносно-длинное — все силы сейчас уходят в свисток на подготовку к BASEES. Надо как-то отвлечься, что ли, и не засирать уютненький унылой морзянкой. Эх. Даешь лытдыбры и чад стимпанкерского кутежа.

Подумалось о том, что “...плюс электрификация всей страны” все ж очень стимпанкерский лозунг (но только в этой части). Да здравствуют Тесла и Эдисон.

Morcheeba - Blood Like Lemonade (official)

Черт его знает, почему я очень люблю эту песню. Но вот люблю. Тут должно было быть много всякого сверхсущественного, но ну его нахуй решила пренебречь.

В детстве я воспринимала 8 марта исключительно как праздник мам и бабушек, и мне это нравилось. Идея о Дне Матери мне ближе, чем празднование обезличенного “женского дня”: бороться за права женщин нужно каждый день, а не по специальным датам, — тем более, что проблем, на самом деле, по-прежнему много, начиная от бытовой мизогинии и заканчивая вопросами равного представительства в органах власти, к примеру. Нужно просто всегда помнить о том, что только от нас самих зависит, как строить и кого впускать в свою жизнь.

И ни от кого больше.

***

Ублюдочность дискурса восьмимартовских фильмов типа “Служебный роман” в обесценивании и опошлении милой нелепости, когда славный чук и гек фрик и гик Людмила Прокофьевна превращается в слюнявую цветочную тетку из страны розовых пони с фрейлиной в жутких розочках, и правит бал там коллективная сатана Верочка-в-батничке.

Свирепствующий март с нарциссами, крокусами и буйными вишневыми деревьями (зацвели в стотысячный раз) довел-таки до белой футболки.

***

По дороге на железнодорожную станцию я прохожу старый паб с низенькими окнами чуть не от пола. Сегодня из него вывалилась могучая худая старуха в темном плаще (безо всякого подбоя, впрочем), а следом за ней так же шумно устремился в пространство старик ей под стать. Эльфы 80 уровня.

Шляпы: отбытие

А в Запорожье, меж тем, сегодня уехали из manna dew они — стимпанкерские нестерпимо-великолепные шляпы. Надеюсь, что понравятся. 

Себе, скорее всего, закажу такую же темную.

Читаю изданный нашими ргалийцами “Дневник” Андреева, и первое, что вижу — запись 26-летнего автора, сделанная 27 марта 1897 г. в 11 вечера:

Итак, г-н Дневник — субъект мрачный, плаксивый и унылый. Случайные и редкие проблески жизнерадостности звучат диссонансом на общем иссера-мрачном фоне. Попадая в середину между двумя планами самоубийства, они производят даже комическое впечатление, свидетельствуя о крайнем непостоянстве и легкомыслии. В действительности дело обстоит иначе. Проблески жизнерадостности, оставаясь проблесками, попадаются чаще и продолжаются дольше.

Вынуждена констатировать, что за последние 120 лет мало что изменилось. Разве что проблески жизнерадостности на общем мрачном фоне воспринимаются уже не как свидетельство легкомыслия, а, скорее, как невротический макабр. 

Ну, и иссера-, ага.

Немного Арморики в отраженьях

Все не случайно: красят мне волосы в темный переливчатый цвет, и на тонком запястье девушки-мастера — татуировка-мелюзина с чешуйчатым хвостом. А может, это дочь короля Кэр Ис, что открыла любовнику дверь, и славный город ушел под темно-зеленую воду.

Открываю дверь в сад, на пороге двое — пятнистый и бурый.

— А Пикколо выйдет?

— Не сейчас, — говорю. — После обеда.

Гляжу в окно — валяются в крокусах: все измяли, негодные.

***

В 10 утра по Гринвичу состоялся брифинг с участием всех заинтересованных сторон. Партнеры вновь призвали друг друга установить дружественные отношения нового типа, ядром которых станет взаимовыгодное сотрудничество.

Nothings and triviality

Снова невыносимо-прекрасное: мой блог теперь ищется и по ключевому слову “кавалердавр” тоже.

Приветы Виктору Олеговичу.

***

Пока шла по улице, подумала вдруг о том, что, пожалуй, лучшее у А.Гайдара — это “пожилой джентльмен Колокольчиков”.

Твен и Тесла: акустический резонанс

*Ввести, что ли, тэг “я просто оставлю это здесь”?*

У меня, конечно, фейсбук всяким изобразительным завален, ежели душа просит странного, и негоже сущности плодить без необходимости, но!..

Но как мимо такого пройти — Марк Твен в лаборатории у Теслы развлекается опытами с электричеством. Ну, конечно! Я всегда подозревала, что он из наших, из стимпанкеров.

О нас пишут:

The third CamCREES session of the Lent term started with a talk by Dr Elena Tchougounova-Paulson about her work on the papers of the great Soviet-era director, producer, and screenwriter Oleksandr Dovzhenko (Aleksandr in Russian). His archive is collection 2081 in RGALI, the Russian State Archive of Literature and Art, where Dr Tchougounova-Paulson was a researcher. Descriptions of the Dovzhenko collection, whose contents number over 2,500 items, can be read (in Russian) starting from the collection’s front page here on RGALI’s website.

Неожиданно и приятно. 

Art Deco с блошиного рынка

В пандан к чердачному fin de siècle присовокуплю и обнаруженные на кембриджском блошином рынке новые находки — ар-декошный Le Petit Echo de la Mode за 1922 г. Картинки планирую слегка подрихтовать и обрамить. Пусть займут почетное место рядом с “Феминой” и аэростатами.

Прощеное воскресенье — тот самый день, когда можно просить прощения за реальные обиды и совершенные ошибки, вольные и невольные, и не впадать при этом в грех самоуничижения, и не унижать этим близких.

За мир.
Против пиздеца.
...Не могу пока ничего другого написать.

Благодаря замечательной Владе, знаменитая максимовская книжка и “Дневник” Леонида Андреева, подготовленный ргалийцами, теперь в Кембридже.

Дали американскую визу. 

В апреле — Хьюстон, we have a problem.

И все же прекрасное этого дня — когда ты едешь на работу, поезд останавливается на маленькой станции, и за окном мокрые сонные и немного туманные лошади тянут длинные и нежные свои морды через невысокую изгородь.