Вчера утром пришло письмо-приглашение на ежегодный профилактический осмотр у окулиста с продлением рецепта на линзы: “Уважаемая миссис Полсон, — вежливо гласило письмо, — здоровье ваших глаз очень важно для нас, и именно поэтому мы приглашаем вас на ежегодный осмотр с применением новейших технологий по проверке и коррекции зрения”.

Несмотря на почтительный тон письма и конверт с красивой синей эмблемой “Dr Thomas Optometrists” серде мое ушло в пятки предательски дрогнуло, а уши очень ловко прижались к голове: вспомнились студенческие годы и пожилая сонная докторша (не окулист, а настоящий “глазник”) в университетской поликлинике около нашего корпуса, которая медитативно повторяла, усадив меня на низенькое скрипящее кресло перед “ШБ-мнк”:

- Послушайте, Чугунова, но вы слепнете! Да, слепнете. Чугунова, надо что-то делать! Операцию надо.

- Так мне уже одну делали — склеропластику на правый глаз несколько лет назад, — с наигранной бодростью говорила я, а по телу уже пробегала противная дрожь. — Может, процедуры? Тренировка глаз там, морковь...

- Какая морковь, ну какая еще вам морковь, Чугунова. Слепнете же, говорю вам. Выписываю направление в районную на операцию, как раз перед новым учебным годом, полежите немного в больнице, а потом за дела.

Направление она выписала, операцию мне сделали в конце августа 93 года — из глазного корпуса старенькой больницы на проспекте Металлургов был виден маленький сад с ясенями и липами и почему-то витраж в соседнем с операционной окне, и я туда таращилась невидящими глазами. Операцию сделали быстро, под местным наркозом, левый глаз ужасно чесался под повязкой, а я изнывала от скуки, пока мне, наконец, не разрешили читать и бабушка не навезла из дома книжек. Их я и глотала одну за другой, лежа на продавленной старой кровати, окруженная яблоками и грушами “Бэра“ и “Лесная красавица“, которые бабушка и дедушка передавали мне из дома килограммами. Вначале в номере я была одна, потом ко мне подселили такую же девчонку, ей назначили вместо операции длинные и скучные процедуры, она убегала к друзьям курить на крыльцо, а вечерами мы болтали, пугая друг друга кондовой пионерской готикой.