“Invasion of the Body Snatchers” (1978)

Интересно, что классический кауфмановский римейк “Invasion of the Body Snatchers”, переигравший оригинал по всем пунктам, я посмотрела только сегодня, отвлекшись от бесконечной правки (когда глаза подергиваются белесоватой дымкой, строчки начинают скакать перед глазами, и діла не буде — текстологи поймут) — какое удовольствие, какая чистая радость от встречи с любимым материалом. Потому что «Похитители тел» из семидесятых воплощают в себе все самое лучшее, бывшее в ту пору в мировом кинематографе, включая и популярные жанры (хорроры и сайфай), и артхаус — сюжетную цельность, филигранную операторскую работу (накат на экран и медленные блоуапы, когда камера движется под углом, вызывая у зрителя легкое головокружение, которое делает его причастным происходящему) и конечно, конечно, актерскую игру, то самое совершенное несовершенство поз, разговоров, роскоши длинных, естественным образом созданных пауз и взглядов — модное контемпорари кино, вроде, и силится все это воспроизвести, и каждый раз будто немного не дотягивает.

Простота классической фабулы, отработанной еще ГФЛ в «Цвете из иных миров» и «Иннсмуте» — вторжение инопланетного, равнодушного к земному, разума-паразита, чья основная задача — распространяться и выжить за счет человеческой популяции — показана с минимумом специальных эффектов (здесь еще одна, особенная, прелесть, полностью утерянная в последние десятилетия CGI — вещность и телесность перевоплощений, для показа которых не нужна даже гигеровская изощренность), и поэтому в выборе изобразительных средствах ничего, в сущности, не отвлекает от главного — отчуждения главных героев вначале от повседневности, потом друг от друга и, в конце концов, от самих себя.

Прекрасен и герой Сазерленда, сопротивляющийся до последнего (здесь он фактически играет свое продолжение из “Don’t look now”), и его коллега и тайная любовь, которую играет Брук Адамс — хрупкая, легконогая и тонкогубая, с хрипловатым голосом и порывистыми движениями — настоящий идеал умной и деликатной красоты своего времени, и персонаж Нимого, в котором нет на этот раз ничего стартрековского, но узнается безошибочный типаж еврейского интеллектуала-семидесятника, и совсем молодой Джефф Голдблюм, прекрасный бормочущий паренек-философ из тех, что ходили на демонстрации за Харви Милка по непуганому Сан-Франциско — всех их одолела внеземная хтонь, и никого не осталось, только смутные воспоминания — свои ли?..