Grantchester Meadows

I lay me down.
All around me,
Golden sunflakes settle on the ground,
Basking in the sunshine of a by gone afternoon,
Bringing sounds of yesterday into this city room.©

Двухтомник документов “Украинские националистические организации в годы Второй мировой войны”, в издании которого я принимала участие как переводчик с украинского, уже в Кембридже. Огромное спасибо составителю сборника Т.В. Царевской-Дякиной за сотрудничество и за сигнальный экземпляр издания.

Книжки можно купить в Мск — кажется, в “Фаланстере” еще есть.

О поездах и памяти

Когда я была студенткой Запорожского университета, я всегда ездила на занятия на электричке, потому что жила в районе, расположенном довольно далеко от центра города, где и находился университет (он и сейчас там, конечно). До него можно было доезжать и “на перекладных”, то есть сначала на “36” или “38” автобусе, а потом с проспекта Металлургов уже ехать как повезет — либо заталкиваться в переполненный “1” трамвай, или в “3”, но до площади Свободы, откуда можно было пешком дойти до университета, он не ехал, и я на него никогда не садилась. Были еще многочисленные троллейбусы, но и в них с утра была давка ничуть не меньшая, чем в московском метро.

Пары у меня начинались в восемь утра, и для того, чтобы добраться на автобусах-трамваях до универа, у меня уходило не меньше полутора часов — я только что поступила на первый курс филфака. Промучившись так несколько дней, я стала ездить в университет на электричке.

Моя электричка уходила в 7.03, поэтому вставала я в шесть — неслыханный подвиг, что и говорить. Утром я еле продирала глаза, бабушка вставала вместе со мной, дедушка просыпался даже раньше, я шлепала на кухню, где захлебываясь и обжигаясь пила растворимый кофе с бутербродом, бабушка совала мне в сумку сверток с булкой и термосом, и я бежала на электричку.

Почему-то совершенно не удивилась, когда узнала, что один из коллег Л. на одной из конференций столкнулся в лифте с приснопамятным Жижеком, и тот шарахался от людей, как от прокаженных. Паранойя, видать, не такая уж постмодернистская вещь.

Еще бытовых британских странностей, ставших уже частью обыденного.

Церкви, танцы и чай

Танцевальные наши занятия вот уже больше года проходят в разных кембриджских местах. Места-то, положим, разные, но есть в них одна объединяющая их черта: все они проходят в зданиях, так или иначе примыкающих к англиканским, методистским или пресветерианским церквам. То есть для того, чтобы попасть на занятие, нужно пройти через анфиладу дверей, часть из которых будет вести прямо в помещение церкви. В прошлом году я, к примеру, не сразу поняла, что помещение St Columbus, где мы занимались — собственно, сама церковь и есть, просто вход в нее расположен с другой стороны. 

Интересно, что никакой неловкости от такого соседства я ни разу не испытывала.

И еще одна деталь: внутри одной из старейших кембриджских церквей St Michael's находится отличное кафе Michaelhouse, где студенты и сочувствующие обычно пьют чай или кофе со сконами — британскими сладкими булочками с изюмом.

Когда-то я написала исследовательско-расследовательский пост о Духе Викторианского Дома, а еще о том, какие несметные ветхие богатства в виде неразобранных архивов с ворохом старинных газет, виньеток и открыток он таит. Упоминались там, в числе прочего, и эдвардианские картинки (и россыпь эдвардианских открыток с довольными детьми на прохладном английском пляже, настоящее сокровище, надо бы их всех развесить…). Et voilà!

Дело сделано. Две картинки нашли свое место в комнате для гостей.

Nothings and triviality

К великому сожалению, малоцензурное имя кота, придуманное мною в сердцах, нашло живейший отклик у домочадцев. Повторяют его с удовольствием и, что характерно, безо всякого английского акцента. Коту имя тоже, судя по всему, нравится.

Научила на свою голову, негодная.

Ну а вот и они — очевидные злонравия достойные плоды:

Американский флэшбек

Поняла вдруг, что мне ужасно хочется вернуться в Америку хотя бы на день. Чувства от посещения сродни тем, которые, наверное, можно испытать, если вдруг попадешь на другую планету: другой воздух — причем, везде: если в Авалоне, на атлантическом берегу он еще похож на европейское побережье — такой влажный, ветреный, вечером сыроватый, — то уже в Техасе воздух совсем другой. Я же провела всю юность на Украине, на юге, знаю, что такое звенящая раскаленная жара, но... но... она не такая, черт побери!.. По вечерам в траве около гостиницы стрекотали цикады — ну я же знаю этот звук с детства, но и он был каким-то не таким, более полнозвучным и громким, что ли... Вообще, не хочется повторять банальностей, но ведь правда: в Америке все с избытком. Краски, расстояния (и это даже после России и степной Украины кажется грандиозным!), природа! Мне теперь стало ужасно интересно, а как же тогда в Латинской Америке? А в Африке? А в Австралии?!

От многоцветья иногда слепило глаза: мы гуляли вдоль техасского озера Clear Lake, и иногда картинка казалась уж совсем какой-то неприлично-яркой и глянцевой, из серии: “Ну вы и нафотошопили тут, уберите резкость и контраст, и немедленно!”

2-я Московская Платоновская конференция: анонс

А вот тут размещен анонс конференции по неоплатонизму — заявки до 1 августа, сама конфа в сентябре, секции интересные... И поучаствовать хочется, и с коллегами повидаться, и публикануться тоже не помешает. Одно “но”: не хочу я в Москву. Ну, посмотрим. Время еще есть, а развернуть тему “Блок и Плотин” (предыдущий разворот здесь) в контексте реализации “мировой драмы” (начало было положено еще в диссере, но там только набросок) надо бы.

Чипльдук в действии:

Внезапно вспомнилась фраза из рассказа Н. Носова “Бабушка Дина”: 

А некоторые захохотали так громко, что у них затряслись на голове волосы.

Хармсовщина и Введенский. “Он видит здание шумит и в нем собрание трещит”.

Ну и немного фотографий из библиотеки (вернее, Библиотеки) Клэр:

Сегодня в билиотеке Клэр против обыкновения было многолюдно. Обычно в выходные дни сюда приходят fellows (профессора), поднимаются на второй этаж, с балкона которого видно Клэр холл, открывают комнату-предбанник Библиотеки, распахивают тяжелые портьеры, садятся за массивные дубовые столы, пьют кофе с молоком или темный шерри (кому что больше нравится), читают свои рукописи или свежую прессу — в основном, The Times, думают, думают, снова думают; на вешалках аккуратно развешаны их мантии.

Не то сегодня.

Снова нашла в безграничном инет-эфире радио Чипльдук — единственное в мире радио с неограниченной безответственностью. В Москве это была точка силы: абсурд неподебим и прекрасен, безграничен, пластичен, эргономичен и неэкономичен. И какое же удовольствие слушать Чипльдук теперь — дождливой кембриджской ночью.

Рекомендую, да, рекомендую всем.

Nothings and triviality

Бытовое-странноватое (между делом):

До сих пор не могу привыкнуть к тому, что в Британии одежда для дома и “на выход” практически никак не разграничивается (ну если только, конечно, это не какой-нибудь праздничный и торжественный костюм для Christmas Feast, допустим). Люди вылезают утром из своих халатов-пижам-чего-нибудь там еще, одеваются, идут на работу, возвращаются — и не переодеваются в специальные страшноватые растянутые футболки и видавшие виды джинсы “для дома”. Но я-то по-прежнему так делаю, и только последний месяц-два мои домочадцы перестали удивляться тому, что, вернувшись “с улицы”, я по старой усвоенной с детства привычке переодеваюсь в домашнюю одежду. 

Смешно, конечно, но вот так.

Немного разнокалиберного пятничного Стимпанка.

Литературного (Поприщин в Гамбурге беседует со своим Доппельгангером о Луне скверного качества):

И сегодня увиденного в Или, по дороге на работу (“Слава тебе, Паровой Двигатель!”):

Arthur Conan Doyle Interviewed on Sherlock Holmes and Spirituality

Между прочим, сегодня 155 лет со дня рождения Артура Конан Дойла, которого я нежно люблю еще с юности (и, по-моему, я где-то в блоге уже об этом упоминала, но, ей-Богу, лень искать). Конечно, Конан Дойл навеки останется для читателей автором Шерлока Холмса, но не стоит забывать, что он был не только отличным автором детективных историй, но и превосходным романистом (“Родни Стоун”), и хорошим историческим писателем (“Белый отряд”), и фантастом-стимпанкером (“Открытие Рафлза Хоу” и серия романов, где главным героем выступает эксцентричный гений профессор Челленджер, самый известный из которых “Затерянный мир”), и спиритуалистом-любителем... В общем, что и говорить — личностью Конан Дойл был разносторонней и незаурядной (это еще мягко сказано). 

А еще он был шотландцем — родился в Эдинбурге, закончил местный университет с дипломом доктора в 1885 году: о том, что еще связывает Конан Дойла с Шотландией, можно прочесть, к примеру, в этой коротенькой заметке, посвященной его годовщине. Ну и, конечно, нельзя обойти вниманием и единственное (впрочем, не уверена, единственное ли?..) записанное на кинопленку интервью с ним, которое датируется 1928 годом: из него можно узнать массу интересного о том, как Конан Дойл работал над историями о Холмсе, немного об увлекшем его спиритизме, который писатель считал прорывом в психологии, способным изменить будущее человеческой расы — и как же удивительно звучит его голос, со старомодными интонациями и сильным шотландским акцентом!

Сегодня Британия голосует. Вся наша улица утыкана флажками “I vote Labour”, попадаются оранжевые плакатики либерал-демократов — и ни одного синего постера, призывающего голосовать за консерваторов. В Кембридже они не сказать, чтоб очень популярны. На выезде из города в сторону деревни Черри Хинтон — облезлый плакат с физиономией Фараджа. Мне трудно представить кембриджцев, голосующих за UKIP, но сколько-то голосов он, видимо, наберет. 

Наш участок располагается в церкви неподалеку, хотя традиция проводить выборы в школах существует и здесь. Вечером уже будут первые результаты — посмотрим, кто победит.

Увидев в подборке новостей антропоморфного робота “Пушкин”, представила вдруг, как он восстал против своих поработителей со словами “Северный центр позитроники “Буря мглою небо кроет” АС 1799 приветствует вас: назовите пароль”, и когда создатели побелевшими губами прошепчут: “1837”, он спокойным металлическим голосом произнесет: “Пароль неверный: вход в систему заблокирован” — и пойдет все крушить направо и налево, приговаривая: “Код переустановки — мне скучно, милый Асмодей” и проч.

Сегодня маме исполнилось бы 65. Иногда я могу представить ее зрелой, но чаще все же нет — вижу ее своей ровесницей. В саду, как и в прошлом году, распустились ее любимые ландыши, а еще цветут розы и желтые маки. Ей бы понравилось.

Очередное из серии “Я просто оставлю это здесь”.

Книжку эту непременно нужно переиздать. Согласна по всем пунктам с Аней Резниченко, которая предложила следующие варианты издания:

а) непонятных для чиновника

б) непонятных для ификтивного менеджера

в) непонятных для меня лично.

а потом сравнить семантические ряды.

Вот именно так и нужно бы сделать, ага.

Мексиканские страсти в Кембридже

Два дня назад я впервые увидела, как из спелого авокадо, сока лайма, помидоров, перцев чили и чего-то ещё девушка-официантка на наших глазах приготовила великолепный гуакамоле. На все-про все у нее ушло секунд сорок. Изумившись ее ловкости и вспомнив о том, как прекрасна была мексиканская кухня в Техасе, захотелось мне и самой попробовать сделать то же. 

В общем, попытка не пытка.

Сделала.

Конечно, до девушкиной ловкости мне было далеко, но все равно процесс оказался не таким уж сложным. Получилось, вроде, по-нашему, по-бразильски неплохо: по крайней мере, то, что на фотографии, было поглощено минут через пять после завершения съемки. Жалела лишь о том, что ни текилы, ни мохито ни бравых гаучо в сомбреро в момент пожирания трапезы под рукой не оказалось. Ну, может, в следующий раз.

Мимолетное

Каждый раз, когда я с удовольствием рву на мелкие клочки бумагу или ненужные картонные коробки, чувствую себя мистером Туми на совете директоров, который, впрочем, в курсе, что лангольеры уже где-то совсем близко и совет директоров — фикция.

Discovering Literature: Romantics and Victorians

К сведению всех викторианозависимых: Британская библиотека выложила на своем сайте более 1200 оцифрованных рукописей георгианского и викторианского времени! Проект был проанонсирован Гардиан здесь и здесь (по второй ссылке вообще необыкновенная роскошь, начиная от иллюстраций Уильяма Блейка к его “Песням опыта”, рисунков Тенниела к кэрролловской “Алисе” и заканчивая первой страницей рукописи “Тэсс из рода д'Эрбервиллей” Томаса Харди), ну а вот и прямая ссылка на сам сайт. 

Предупреждаю сразу: там можно утонуть, да еще и с радостью.

Alice in Wonderland (1903)

Итак, 200-й пост в этом сезоне лучше всего отметить Алисою — точнее, первой ее синематографической экранизацией, которая была снята в 1903 г., через 37 лет после того, как Льюис Кэрролл написал свой роман, и через 8 лет после рождения синематографа. Авторы фильма Сесил Хэпуорт и Перси Стоу взяли за основу знаменитые иллюстрации Тенниела, сделанные к первому изданию “Алисы”. В одной из сцен Хэпуорт снял свою жену в роли Червонной Королевы, а сам выступил в роли лягушки. Ну а в роли Чеширского кота задействован домашний любимец семейства Хэпуорт. 
На тот момент фильм об Алисе протяженностью 12 минут (8 из которых заняло собственно действие) стал самый продолжительным в британском синематографе.
Ну и огромное спасибо Британскому институту кино (BFI), который восстановил “Алису”.

The garden chronicles

Take blue, dusty rose and yellow.

Филологическое, ностальгичное и не слишком

Увидела у кого-то в фейсбучной ленте запощенное видео с битловским ч/б “Yesterday” и сразу вспомнила, как в аспирантские годы прекрасный мой преподаватель английского Семен Яковлевич Литвак с совершенно невозмутимым лицом рассказал коротенькую историйку:

— Был у меня аспирант — человек большой искренности и ярких порывов. И вот как-то на семинаре, разволновавшись, он выдал: “Хочется, знаете, так выучить язык, чтоб полностью понимать слова любимой песни “Естерчдаун”!..”

Семен Яковлевич продолжил:

— А уж мне-то как хочется, вы бы знали.

***

Я филолог, я не хочу ничего решать. Я хочу Блок, Шпенглер и великий сон и разымчивый хмель бесконечной культуры.

И вот, наконец-то, в гостиной нашлось место для авалонской рекурсии, что меня бесконечно радует.

Nothings and triviality

Только в Кембридже дама может элегантно курить сигарету, томно беседовать по телефону (“see you soon, darling...”) — и нестись при этом со скоростью... не знаю, в общем, с какой скоростью на велике по Сильвер стрит.

***

По дороге домой увидела у ресторана с шаловливым названием “Зизи” мужчину: одет с иголочки, в отлично сидящем костюме (Charles Tyrwhitt или T.M. Lewin*, а впрочем, какая разница). Одной рукой мужчина держал громоздкий и древний по виду баул, обитый то ли ковровой, то ли гобеленной вытершейся таканью, а другой уперся в меню на стене. 

Подошла поближе и обнаружила, что мужчина был ошеломительно, победоносно, фантастически пьян. 

Лицо его было сурово и сосредоточено, и только пальцы пытались собрать в кучку разбегающиеся в разные стороны буквы в названиях блюд. Салаты, по-видимому, еще держались, а вот стейк и ризотто ди маре уже ускользнули бесследно, процарапались и сбежали, оставив после себя блестящую глянцевую пустоту.

___________

*Здесь было мимолетное любование лейблами, которые память услужливо и самодовольно подкинула в подходящий (или не особо) момент.

По мотивам инет-баталий

Понравилось выражение: “Очень любит заправлять свое белое пальто в трусы”.

По следам одной прочитанной вчера статьи само собой сложилось: “Зовите меня просто Уильям, кот мистерий”.

Сегодня в Тринити колледже была встреча с Марленом Хуциевым и показ “Июльского дождя” (с английскими субтитрами для местной аудитории). Впечатления самые невероятные, но о них я напишу попозже. Нужно собрать мысли в кучу.

Как все-таки хорошо, что у меня размеренный и скучный бложек, и можно никуда не торопиться. 

Просто так

“I must go and get ready to play croquet with the Queen.”

Перечитала по рабочей надобности “Городок в табакерке” и вспомнила, наконец, откуда в моей семье взялось сакраментальное: “Кто там ходит? Кто там бродит? Кто там ходит, шуры-муры?“ — А вот оттуда же.

И коту все время повторяю, кстати.

Первый День Победы без дедушки. Я всегда поздравляла его 9 Мая — или приезжала, или звонила. А теперь вот остались только воспоминания. И сейчас еще сильнее ощущается ценность этого праздника и его горечь.

С Днем Победы всех! Будем помнить тех, кто ушел, и беречь живых.

Nothings and triviality

Кто шляпку спер, того мисс Марпл и разъяснит на Паддингтонском вокзале.

***

Поезд остановился в Рединге — городе De Profundis.

В тюремной куртке через двор
Прошел Он в первый раз,
Легко ступая по камням,
Шагал Он среди нас,
Но никогда я не встречал
Таких тоскливых глаз.

Genius for Sale!

Сегодня сездила в Оксфорд вот на эту однодневную конференцию с красноречивым названием “Гений на продажу”. Вообще, идея конференции, сфокусированная на том, чтобы составить представление об экономической ценности и востребованности значимых явлений худлита 19 в. (французского, викторианского и русского) показалась любопытной. Хорошая вышла смычка культурологии, теорлита и прогрессистской социологии. Ну, не обошлось без позитивизма, конечно, но все равно интересно.

Кажется, я начинаю привыкать к тому, что меня теперь зовут Элейна.

Ну и немножко картинок из Вольфсон колледжа и его окрестностей:

Все-таки расхожий образ Любови Дмитриевны как мятущейся и не очень удачливой актрисы, часто легкомысленной и беспечной, совершенно меняется, если внимательно читать её с Блоком переписку 14 года: 

И вот в результате у меня очень хорошая, большая, светлая палата, кровати чистые, все перевязаны. У меня нет очень тяжелых и трудных больных, они попали к опытным сестрам; есть с ужасающими ранами. Ноодному моему пришлось сделать вчера ампутацию ноги. Удивительно, как они все это переносят – сегодня он уже хохотал над какой-то шуткой. На операциях мы, сестры, делаем очень легкую работу – доктора всё делают сами, даже бинтуют, чего не было в Александровской больнице. Только в палате все еще порядочно работы, пока сделаешь каждому, что ему нужно.

Странно, ничего не знаешь, что на свете творится, все куда-то отошло – только вот эти 23 человека и – поспать. А к этим человекам очень странное отношение: мне и жалко их, и очень я с ними ласково обращаюсь – а все-таки они прежде всего объект работы, я все должна сделать, что им надо, это доминирующее чувство. Ужас того, что я отрезана от всего мира и ничего ни о ком не могу узнать – я не чувствую; он есть, но я не чувствую, п.ч. главное – только бы все успеть. Торопишься с утра до ночи. Вечерами, все-таки успеваю съесть плитку шоколада, который ты мне купил – и это ужасно помогает.

Видно, что пишет она искренне, безо всякого позерства, описывая жуткие, в общем, вещи обыденно и просто. И от этого еще печальнее.

Clockwork Zeitgeist: now in the living-room

От викторианско-эдвардианских штор с размытыми штемпелями далеких стран — к картам Меркатора и Тропику Козерога, ведь настоящие стимпанкеры всегда в движении — пусть иногда и только мысленном.

Американские tutti quanti, часть 10 (окончание): шарлоттский рояль

В аэропорту города Шарлотт, что в Северной Каролине, молодой паренек играет совершенно офигительные импровизации на рояле. Пока мы больше часа ждали стыковочного рейса в Хитроу, он играл, не останавливаясь ни на минуту. Очень крут.

Отличное завершение путешествия.

Американские tutti quanti, часть 9: техасская кадриль

Вот эти граждане ошиваются на всех автострадах, ведущих в Хьюстон. Поскольку знаток птиц из меня тот еще, я так и не в курсе, как они называются.

Американские tutti quanti, часть 8: НАСА

Во время экскурсии по НАСА нас возили в маленьких вагончиках от здания к зданию — ЦУП, помещения для тренировок астронавтов перед полетом, залы, в которых размещены модули станций “Союз-Аполлон”, вполне стимпанкерские на вид, с какими-то клеммами и проводами внутри и снаружи металлических конструкций, и проч. — и особенно почему-то запомнилась группа туристов, с которой мы все это осматривали. Среди туристов были: коллеги Л. по конференции; обширное мексиканское семейство — три почти чеховские сестры с десятком детей мал мала меньше, мужьями и старшими родственниками; пятеро русских, один из которых решил перевести для остальных рассказ гида “близко к тексту”, а в итоге получилось что-то из Зощенко; американцы, американцы, еще американцы, — и два буддийских монаха в остромодных шлепках, оба с мини-айпадами и айфонами. Вот именно монахи и делали селфи по всему пути следования туристического маршрута. 

Наверное, позже они распечатают фотографии со своими лицами, перенесут их на огромную мандалу — и разрушат ее за полсекунды легким движением.

Американские tutti quanti, часть 7: Техас (продолжение)

Выбрались к озеру Clear Lake. Вокруг пальмы, верещат и стрекочут красивые неизвестные мне птицы, все цветет, очень жарко, явно за 30, ходим любуемся. Видим даму средних лет: шорты, яркая майка обтягивает могучую фигуру, остальная часть тела покрыта татуировками, разбросанными на поверхности в художественном (ну, почти) беспорядке — какие-то кинжалы, суровые профили и проч. На поводке (довольно тонком) у дамы белый бультерьер: на лице его (без намордника) написана скука, он периодически зевает и трясет хвостом. Услышав наши восторги (преимущественно мои) по поводу окружающих пейзажей, дама подходит ближе, и сердце мое наполнятся некоторой робостью.

— Сэр, мэм.

Здороваемся. Бультерьер смотрит на нас с вялым интересом: по моим скромным прикидкам, зубов у него примерно двести. Может, чуть больше.

— Приходите сюда вечером! Вон, видите Хилтон на том берегу? Когда темнеет, там включают подсветку, выглядит эффектно! Если у меня плохое настроение, дети выводят из себя, я беру его (показывает на бультерьера) и прихожу сюда. Все проблемы как рукой!..

Дама воодушевляется, и видно, что она не придумывает: ей действительно нравится ходить по берегу озера вечером и смотреть на огни. И вообще, она классная. Мы благодарим ее за совет и идем дальше.

А на вечернее озеро нам удалось полюбоваться с другого берега. И правда, впечатляет. И умиротворяет, даже если у тебя под двести зубов в один ряд.

Американские tutti quanti, часть 6: Техас (продолжение)

Окна отеля выходят во внутренний двор: там небольшой бассейн, и вода в нем обычного пронзительно-голубого цвета. Около бассейна черный уборщик расставляет белые пластиковые кресла. Все выглядит так по-американски типично, что кажется или ярким сном, когда ты обнаруживаешь себя то ли в Небраске, то ли в Минусинске, а может, на Луне, ничуть этому не удивляясь (это же сон, здесь “так надо”), — или выхваченным рапидом из какого-нибудь экшена. А, ну и еще вспоминается “Эдичка”: “Вы имеете свой жаркий день около бассейна”.

Американские tutti quanti, часть 5: Техас

30 апреля мы прилетели в Техас. 

Регистрируемся на внутренний рейс в Хьюстон в аэропорту Филадельфии. Сдаю багаж, девушка-мексиканка взвешивает мою сумку, потом просит показать паспорт. Начинает вбивать данные и останавливается.

— Чу?.. Чугау?..

— Чугунова.

— Чугауоуви, ок. Какая у вас необычная фамилия!

И то верно.

В Хьюстоне все как полагается: НАСА, пальмы и слепящее солнце. Уже очень жарко.

P.S. Турбулентность! Бессердечная ты этосамое.

 

Американские tutti quanti, часть 4: Калифон (продолжение)

В ванной лесного дома, где мы гостили, висит объявление:

“Правила поведения при встрече с медведями:

1. Запирайте все двери вашего дома на ночь.

2. На прогулке в лесу держите вашу собаку на поводке.

3. Своевременно убирайте остатки корма ваших питомцев с прилегающей к дому территории.

4. *любимое* При встрече с медведем не пытайтесь его преследовать: постарайтесь поскорее уйти”.

Впрочем, в одной из комнат нашлась фотография: медведь остановился у дороги и смотрит вдаль. Задумчиво, да.

Американские tutti quanti, часть 3: Калифон

Через два дня из летнего дома на берегу Лиза увезла нас в гости к своему другу Джону, в маленькое живописное местечко Калифон, спрятанное среди лесов Нью-Джерси. И спустя некоторое время я обнаружила себя в доме 1816 г. посреди леса с оленями, лисами и енотами. Если бы я не знала прежде, что дом построен в начале 19 века, то подумала бы, что это английская усадьба эпохи Тюдоров — такими старыми выглядели темные дубовые балки на потолке первого этажа.

Дом потрясающе-живописный — с двумя каминами, гостиной, полной разных редкостей и красивых безделушек со всего света, — а еще дом стимпанкерский снизу доверху, с медной тяжеловесной утварью и огромным дымоходом. 

Вечером, когда мы разговаривали в гостиной после ужина, к террасе дома тихо подошел олень, а следом за ним выкатился из тени крупный енот. Они не обращали друг на друга и на людей никакого внимания: енот шарил в траве лапами и сразу принимался грызть найденное, а олень осторожно ел из кормушки. Выглядели они в мягком закатном свете совсем фантастично.

Американские tutti quanti, часть 2: Авалон (продолжение)

В семь часов пополудни по восточно-американскому времени я морально пала впервые за свою долгую жизнь испила текилы. Теперь жду мальчиков кровавых мексиканцев в сомбреро и пончах. Пока что ни в одном глазу.

***

На берегу океана кулики-песочники перепрыгивают через набегающую волну, дразнят лохматого пса, а на белом песке блестит мокрой яшмой крупный краб.

Американские tutti quanti, часть 1: Авалон

Мы прилетели в Филадельфию 26 апреля, откуда на машине родные Л. привезли нас в соседний Нью-Джерси, в курортный городок на берегу океана со сказочным названием Авалон, где нас уже ждала одноклассница Л. и наш чудесный друг Лиза. У нее мы и жили первые два дня нашего путешествия.

Авалон — место райское: ты выходишь из дома и попадаешь на пирс, вокруг которого кружат чайки (поменьше и, в целом, поделикатнее британских), а вдалеке заходятся в оре камышовые коты. Здесь Америка выглядит безмятежной, немного сонной и акварельной.

Вернулась

Вчера вернулись из Штатов — десятичасовой перелет (Хьюстон-Шарлотт-Хитроу), полная сумятица с тем, где ночь и день, джет лег, море впечатлений — и радость от того, что, наконец, дома. Америка ослепительно-хороша, но я ужасно соскучилась по Кембриджу. 

Выложу часть моих обрывочных заметок, которые постила на ФБ, снабдив их картинками. Надеюсь, что дойдут (дойдут ли?..) руки и до больших “американских постов”. А пока будут tutti quanti.