(Вводить тэг “В поезде” или не вводить? До сих пор думаю)

Случился у меня сегодня маленький железнодорожный флешбек: вспомнилось, как много лет назад села в поезд “Москва-Евпатория”, в плацкартный вагон, на “боковушку” (билетов перед Новым годом на другие места, конечно же, не было). Мне досталась верхняя полка, и втайне мечталось, что, может, хозяин нижней не придет и я смогу договориться с проводницей и переместиться туда.

Ну да, размечталась. В Курске в вагон зашла цыганка и направилась в сторону моей боковушки.

То, что это была именно цыганка, а не просто, к примеру, жительница южнорусского региона, было очевидно: для этого не нужны были ни цветастые юбки, ни монисто вперемешку с ярким платком в алых розах на шее. Цыганка была невысокая, очень подвижная — что называется, резвая: на дермантиновую куртку не без кокетства накинут старый пуховый платок, длинная блескучая юбка из панбархата, все пальцы унизаны кольцами из красного золота — и при этом почему-то казалось, что видишь перед собой большого пухового человекообразного зайца. Цыганка дружелюбно посмотрела на меня.

— Хочешь спать внизу, так и спи. Я и наверху могу. Еду к тете своей в Крым, она купила дом, будем праздновать.

Я стала отнекиваться — мол, у меня же верхняя полка, раз место занято, то и что ж, нормально доеду.

Цыганка смотрела на меня и улыбнулась — ну да, в улыбке обнажились крупные совершенно заячьи зубы. Сходство только усилилось.

— Да я часто езжу! Привыкла. А тебе больше надо. Ты не так часто ездишь — я же вижу. Есть хочешь?

Я поблагодарила (ну, ясное дело, первое, что пришло в голову — одно неловкое движение, и ты без кошелька; устыдилась мыслей), отнекивалась, не помогло, и цыганка, продолжая улыбаться, уже рылась в сумке — так, копченая колбаса, яйца, батон свежего хлеба, табличка “куплю золото” (“Ой, это по работе”, — поспешно сказала она и затолкала табличку поглубже в сумку), давай, чего ты, присоединяйся, все свежее, только что купила, и даже помидоры есть. “Вежливость, наверное, меня когда-нибудь погубит”, — подумала я и отщипнула краешек батона. Цыганка, меж тем, нарезала колбасу и не спеша рассказывала.

— Тетя у меня молодец, красавица, еще и довольно молодая, теперь и дом свой, все как у людей. Двоюродная сестра недавно третьего ребенка родила, сына, и еще мальчика взяли на воспитание — у них тоже дом хороший, места много. Мальчик маленький, но уже все понимает, попросил у нового отца лошадь — купили.

Я вежливо поинтересовалась:

— Пластиковая лошадь или плюшевая? Я такие видела в “Детском мире”, да, хотела крестнице купить...

Цыганка моргнула.

— Почему пластиковая? Живая...

— ? Так мальчика в конюшню привели и показали лошадь?

— Почему в конюшню — лошадь в его комнату... Ну, жеребенок, маленький, а дом большой — места много, говорю же, всем хватит. И жеребенок так — цок-цок!

И цыганка, щелкнув языком, показала, как цокает копытами жеребенок.

Ночью, до того, как нас разбудили пограничники в Белгороде, эта лошадь — вернее, жеребенок — мне и приснилась. То есть, приснился. 

Колдунство, ясное дело. Никуда не спрячешься.