В день снятия блокады Ленинграда вспомнила вдруг, как в свою вторую научную командировку в Питер (март 1999 года) мы с Сашей навестили тетушку моего первого научрука Владимира Захаровича – он просил передать ей гостинцы и теплые приветы. Забыла, увы, ее имя и отчество – память все-таки капризная штука, подводит…

Помню, как тряслись в переполненном троллейбусе где-то в районе Нарвской (все пассажиры сидели друг у друга на головах с неизменным невозмутимо-вежливым выражением лица), как долго потом искали нужный дом в бесконечных линейных высотках и как после всех поисков нашли его, наконец. Дверь нам открыла крошечная старушка в темном шерстяном платье с кружевным воротничком – исполненная того самого непринужденного и естественного благородства, о котором так много написано и сказано, нет смысла повторяться.

Мы пили чай с вареньем, и она немного сетовала, что нам пришлось добираться до нее «из-за Володиных пустяков», но была, конечно, рада о нем слышать.

…Владимир Захарович рассказывал, что тетя пережила блокаду и старалась о ней не вспоминать – была всегда спокойной и дружелюбной. И с нами она общалась с искренним радушием – как будто любимая старая учительница литературы или истории.

Она умерла года через три после нашего визита – пожилая петербурженка, тихая интеллигентная ленинградка, одна из десятков тысяч героев и героинь северного города, которые выжили, несмотря на нечеловеческий кошмар. Вечная ей память и Царствие Небесное. И всем им вечная слава.