Л.Д. Менделеева (Блок): 140

«Так, Лалалка, не беспокойся, что пишу редко — не «взыщи». Я думаю, ты видишь, как это выходит, что написать трудно. Из палаты прибегаю в комнату и прямо валюсь на кровать; а потом надо торопиться идти. В палате же свободное время не всегда; а когда есть, другой раз сидишь столбом и пошевелиться лень».

(Из письма Л.Д. Блок А.А. Блоку, 24 октября 1914 г., Львов)

Сегодня 140 лет Любови Дмитриевне Менделеевой (Блок).

В день ее юбилея особенно четко понимаешь, как все-таки обидно ограничен привычный и до сих пор, несмотря на вал публикаций по теме, устойчивый взгляд на нее как на сомнительную Музу, избранную Блоком по странному стечению обстоятельств и не оправдавшую возложенных на нее мифопоэтических надежд. Более того: огромное множество статей об ЛДМ – почти всегда ламентации с явным уничижительным оттенком, и они до сих пор! – не обходятся без неизменных (и неважно контекстуализированных) цитат из ее автобиографии «Были и небылицы…»* о Прекрасной даме, которая «взбунтовалась», выбранных в качестве финальной саморазоблачительной инвективы.

Эту инерцию в восприятии ее – личности сложной, до крайности (а крайности в случае с ЛДМ – не преувеличение) неординарной – то как заурядной актрисы-неудачницы, то как жеманной и экзальтированной чуть ли не арцыбашевской героини с карикатурно-преувеличенными желаниями (часть их с Блоком переписки в этом смысле сослужила простодушному читателю, по-видимому, плохую службу), а то и вовсе как виновницы (!) всех блоковских жизненных драм – так вот, инерцию эту так и не удается перебить практически ничем, как ни старайся, и это, конечно, печально.

И все-таки делать это необходимо. Заинтересованному в культурной палитре Серебряного века читателю желательно все же осознать, что Менделеева даже для своего времени была женщиной необыкновенной – яркой, умной, необычайно талантливой выпускницей Бестужевских курсов, достойной дочерью великого отца-химика, и в плане образования она ни в чем не уступала Блоку: профессиональные историки балетного искусства до сих пор обращаются к написанной ею после его смерти монографии «Классический танец». Любому, кто начнет читать их с поэтом переписку, сразу же станет ясно, что в эпистолярном плане она была равноценным Блоку автором – точнее говоря, со-автором, поскольку творимая ими обоими на страницах переписки лирическая история стала фактом их общей биографии, а не только эксклюзивно-блоковской.

Ее театральная жизнь (на сцене ЛДМ выступала под творческим псевдонимом «Басаргина») была историей поиска своего отчетливого художественного «я», совершенно отдельного от обычной жизни, и всем тем, кто считает его провальным, следует все-таки помнить, что среди режиссеров, с которыми ей довелось поработать, был Мейерхольд (териокский период 1912 г.), которого сложно представить ставящим спектакли с абсолютными бездарностями.

Ее чрезвычайное мужество, хладнокровие и выдержка во время Первой мировой войны заслуживают отдельного восхищения: рафинированная посетительница светских салонов, известная актриса, она не задумываясь сменила подмостки на госпиталь, в котором служила сестрой милосердия, выполняя самую тяжелую, грязную и кровавую работу. Именно об этом идет речь в цитате, вынесенной в самое начало публикации: ЛДМ не жалуется мужу, а просто и спокойно пишет о привычном ужасе военных будней.

Мне довелось погрузиться в менделеевскую тему несколько лет назад, когда я приняла участие в замечательном и крупномасштабном проекте вместе с моими дорогими коллегами, итогом которого стал том переписки ЛДМ с Блоком, и я благодарна судьбе за то, что это произошло: мое болезненное любопытство в отношении блоковской жены/Жены, Облаченной в Солнце сменилось искренним восхищением, сочувствием и приязнью.

Любовь Дмитриевна и ее тяжелая, полная настоящих невыдуманных трагедий жизнь заслуживают и уважения, и пристального, непошлого внимания. С днем рождения ее.

______________________________________

* С очень запутанной и несчастливой издательской судьбой.