Соцсетевые воспоминания теперь моветон и не к месту (лента в академических отчетах или культпросвете), а все же не могу удержаться: пусть таймхопом через год или два принесет. Купила в Sainsbury’s круглую бледно-желтую шероховатую дыню, сегодня за обедом попробовали, и она внезапно оказалась сладкой и душистой, того неподдельного позднеавгустовского вкуса из запорожского детства — прустовские мадленки умеют много гитик.

…Я скучливо в сотый раз перечитываю «Белый отряд» Конан Дойля, забравшись с ногами в старенькое кресло около книжного шкафа (сейчас сошло бы за мидсенчури, наверное), бабушка разгадывает кроссворд, сидя напротив на диване, за окном все еще жаркий летний вечер: балконные двери распахнуты настежь, и от ос спасает только старая кружевная занавеска (тюль — конечно, он).

В двери поворачивается замок: деда принес полную авоську дынь; бегу его встречать в коридор, вслед за мной идет бабушка, и их диалог:

- Батька, а почему эти с одной стороны дыни темные? Ты их выбирал или взял первые попавшиеся?

- Никак нет: это ж репанка, сладчайшие все как на подбор.

Бабушка покачивает головой: идем пробовать на кухню. Деда ловко закатывает мелкую дыньку в рукомойник, прополаскивает, разрезает на две части, вынимает косточки из середины, а потом отчекрыживает мне солидный кусок.

Дыня роскошная: в детстве я любила их меньше арбузов, но эта, предосенняя, с местных баштанов, невозможно-хороша. Бабушка тоже довольна: ее мелкая досада на дынное несовершенство мигом испарилась.

Вкусовой импринтинг — что твой рычаг на машине времени (ну если представить, что на них могут быть рычаги в духе шестидесятнического ретро-футуризма): вот ты неразумное дитя и лопаешь дыню кусок за куском, а потом вспышка, инсайт — и ты уже дошел до жизненной середины, никого из того прошлого рядом нет, сидишь и давишься дынной долькой, повторяя про себя: никаких слез — только этого еще не хватало. Как все злосчастные дураки, становишься сентиментальным.