Сегодня 101 годовщина смерти Блока.
Перечитываю некрологи из «Жизни искусства», газеты, издававшейся Органом Петроградского губполитпросвета в начале двадцатых; все они, как под копирку, о том, что Блок, конечно же, «отрекся от старого храма, но не примкнул к новому», и именно в этом его трагедия, ведь «умер не «прежний» Блок, а «новый», многое в себе преодолевший» (главред Г. Адонц), или вот еще, примерно то же самое, от Н. Носова:
Блок жил весь не только в литературе, но и в заботах и мыслях о ней. [...] В нем победило то, что теперь поднимает народные массы [sic!] и ведет к новой жизни.
Двусмысленный пафос последнего отрывка — победившая Блока смерть «поднимает народные массы» к возрождению — выглядит дьявольским заклятием, фальшивым антитезисом без синтеза, то есть, всем тем, что так изматывало его все последние годы, обрекая на душевные и физические муки и не давая возможности полноценно работать. «Тягостный ярем» послереволюционной реальности душил быстро, без проволочек: революция пожирает всех своих детей без разбора, а самых лучших корежит и перемалывает прежде других.
Не было никакого старого и нового Блока: был один поэт, быстро понявший, что полет в бездну хорош только в «Снежной Маске», а воплощенное ницшеанство и «свобода, свобода, эх, эх, без креста» — это путь в ад. Последние блоковские годы им и были, но недаром говорится, что те, кто держали себя во аде при жизни, смогут его избегнуть в смерти. Смог ли Блок? Верю, что да. Царствие ему Небесное и светлая память.
No comments :
Post a Comment