Кембриджские tutti quanti

На узкой, почти двухполосной дорожке Vera’s Way — для пешеходов и приверженцев велосипедизма (для них в особенности) — между кирпичной стеной, сплошь увитой жирным лоснящимся плющом Virginia creeper, и складом “Next” мы тащились, обвешанные сумками с рассадой. Нас последовательно обогнали бодрые сухопарые старушки в линялых спортивных трусах, девочка-китаянка с мороженым и молодая пара с орущим младенцем; мы же ползли и плавились вместе со свежекупленной немезией в старом маркс-энд-энгельсовском пакете*, когда мимо нас неслышно пронесся мущина** на спортивном байке.

С суровым выражением на диковатом, обросшем щетиною лице, он прошипел сквозь зубы невежливое “Cheers!” и через мгновение скрылся за поворотом, но мы успели, все же успели заметить, что с велосипедного задника, из удобной корзинки нам широко улыбнулся крошечный шиба ину размером с половину Пикола.

_______________________

* Говорят, старость наступает, когда каждый поход в садово-огородный центр превращается в волнующее путешествие с непредсказуемыми результатами: огурцы на посев? Новые пластиковые емкости для вонючего компоста? Все в дело, ура!

** Вино и клавесин особенно характерны для этого вида мущин.

Между тем, в Кембридж, наконец-то, пришло лето, и сад на глазах хорошеет и набирает ярких красок. Вчера докупили в огромном садоводческом супермаркете роскошную молодую немезию и анютины глазки и начали обустраивать окна фасада с выходом в палисадник: вместе с вьющейся по двери розой, пассифлорой, разросшимися маковыми кустами, охапками гладиолусов и ирисами получается необыкновенно красиво. И успокаивает нервы, конечно же (дедлайны, я вас вижу, я ничего не забыла).

Дина Махмудовна сегодня написала пост о ЕГЭ, в котором, в частности, упомянула о том, как разнится подход к литературе у нынешних студентов и какими «инопланетянами» кажутся им преподаватели классического курса теории и истории литературы, закончив задумчивым и грустным: «Нужно искать пути к пониманию, но, возможно, будет лучше уступить место более молодым преподавателям».

Мой комментарий у нее в треде:

Мы живем в потрясающее (определение, которое можно толковать в обе стороны) время смены литературного канона. Кто-то скажет, что любую эпоху можно так охарактеризовать, и, мне кажется, будет не прав: начитанность сейчас обозначает совершенно разные вещи в разных группах — возрастных, классовых (Британия), этнических, субкультурных. Хорошо это или плохо, покажет время. Я, как либеральный традиционалист (это не оксюморон, а реальность, данная в ощущениях), за сохранение литературного (классического) ядра, но и эта позиция сейчас активно пересматривается как «слишком евроцентристская» группами радикальных культурологов. С ней можно (пока что) дискутировать, но лучше оставаться при своём, работать и делать свое дело.

В современных литдискуссиях, как показывает мой опыт западной жизни, никакая истина родиться не может, а участие в культурных войнах утомительно.

И, конечно,  несомненно одно: лекции Дины Махмудовны — настоящее сокровище, и студенты пока что не совсем понимают, как им на самом деле повезло.

 

Добрый Рептилоид

Вышел на крыльцо

И увидел граждан

Гладких, как яйцо.

Граждане сидели

Друг за другом в ряд —

Просветленье в лицах,

Будды дзен-отряд.

Добрый Рептилоид

Задает вопрос:

«Как сегодня чакры?

Как трансперенос?»

Сегодня прошел очередной международный семинар, посвященный жанровым теориям и практикам в компаративном аспекте, на котором Дина Махмудовна Магомедова сделала блистательный доклад о структуре сюжета романтической баллады.

Процитированный во время доклада текст соловьевской баллады «У царицы моей есть высокий дворец» отослал к символизму числа семь и к экспликации идеи романтического двоемирия у поэтов Озерной Школы и, в частности, у Вордсворта в его знаменитой “We are Seven”, где лирический герой встречает маленькую девочку, у которой семеро братьев и сестер, двое из которых уже умерли, но мыслятся ею как живые:

Sisters and brothers, little Maid,

How many may you be?”

How many? seven in all,” she said,

And wondering looked at me.

[...]

’Twas throwing words away: for still

The little Maid would have her will,

And said, “Nay, we are seven!” ©

Nothings and triviality

Сегодня в парикмахерской мне мыла голову после покраски пожилая дама, которая обычно встречает клиенток на ресепшене: моя чудесная мастер, извинившись и попросив отнестись с пониманием, делала в это время укладку аккуратной старушке — та впервые выбралась из дому после локдауна.

Ресепшионистка, очень сухая и стройная, с тем красивым и редким оттенком седины, который не нуждается в дополнительных улучшениях, усадила меня в кресло и начала деликатно, но при этом энергично намыливать мою выкрашенную шевелюру шампунем с ароматом бергамотовой “Jo Malone”, и внезапно у меня снова наступил мой прустовский мадленный инсайт: мне не 45, а 13, меня выписали домой после склеропластики (в больнице тогда почему-то держали очень долго, недели три), и бабушка наконец-то, наконец-то, моет мои несчастные волосы зеленой и густой «Вербеной» — ленка, не вертись и не вздумай наклоняться вперед, Сусанна Ивановна (профессор-офтальмолог, сделавшая мне операцию) запретила, — бабушка ворчит, но массирует мою макушку с осторожной нежностью, и я тихонько сижу на стуле в блаженном и радостном оцепенении.

Время ничто, время выравнивает цепь событий, превращая их в один счастливый миг, который исчезнет так же внезапно, как и появился из ниоткуда.

“Feed me, Seymour!”

Внезапно обнаружили с Л. в палисаднике тайную перевалочную базу пришельцев, которые выглядят аккурат как то самое хищное растение с веселым соул-голосом из “Little Shop of Horrors”. Так и ждем, что и мохнатые бутоны, и распустившиеся алые маки необыкновенной красоты вдруг начнут умолять нас притворно-жалобным (на самом деле, конечно, ухмыляющимся) голосом: “Feed me, Seymour!”, чтоб потом с удовольствием оттяпать палец, а то и всю руку, или вовсе проглотить целиком — с них станется.

С Днем Филолога, дорогие друзья и уважаемые коллеги!

Главные пожелания для нас всех — продолжать любить литературу вопреки накопившейся профессиональной усталости и по-прежнему чувствовать эти ни с чем не сравнимые радость и живое любопытство, когда вы читаете, учите или пишете о книгах.

В потоке информационного мусора, плохо и наспех состряпанных статей и манифестов, фальшивого и претенциозного академизма (они всегда идут рука об руку: исключений не бывает), режущей глаз и ухо сенсационности, безвкусной сентиментальности и множества других мышей филологического апокалипсиса все же постараемся придерживаться простых правил:

1. Писать с безупречной грамотностью. Лишний раз сверить себя со словарем достоинства хорошего филолога принизить точно не может, да и скромность украшает. Ошибки случаются у всех, конечно, однако ж свести их к минимуму — задача для неплохого специалиста вполне тривиальная. Людей, живущих заграницей, это касается в первую очередь: нам нужно следить за собой с удвоенным вниманием и осторожностью.

Коминтерновское-литературное (но лучше нет)

«Мировая литература — ключевое для «Comintern Aesthetics» [my ass] и современного литературоведения понятие, о котором нужно сказать несколько слов». ©

— Нет, спасибо, не нужно. Мы как-нибудь так. ©

May, chilly May: фото

Несмотря на холодную погоду, успела наснимать размытых акварельных картинок реки, паба и всего остального.

May, chilly May (En)

What are you supposed to do when you know for a fact that the weather for at least the next two weeks will be typically English, which means greyish, dull, nippy and blustery? Shielding at home with your never-ending work, books and several films from your watching-list? Of course, not: Providence (a special word in your life it seems) has recently given you lots of clues on how to spend your weekend no matter what, such as BBC articles about a map of all the walking routes, a newly found gem in your library “Walks in East Anglia” etc. You simply cannot ignore them all.

And we didn’t. We chose another route to one of our most beloved destinations, the Green Dragon pub on Water St., on the other bank of Cam, opposite to the Industrial Museum, my Steampunk manna dew. Oddly enough, despite our knowledge of pretty much all paths towards the place (either via Kingston St or via Thoday St/ Coldhams Common), we discovered another one, which goes parallel to Abbey St and passes by an old church.

В Международный День Готов погода была, как и полагается в такой день, бурной и переменчивой. Хляби небесные разверзались с завидной регулярностью, обрушивая на наши головы дождь вперемешку с градом, зато к вечеру внезапно распогодилось и наступила сияющая умытая тишина: соседские анютины глазки переливались что твои самоцветы, а наша микро-сирень отряхнулась и расцвела.

Потому что даже самые темные готы в глубине души — нежные разноцветные ангелы.

Текущее-рабочее (пунктиром)

Приехали заказанные книги, которые нужны мне для работы над статьей: на улице холодно, дождливо и мокро, но это не мешает каждодневным вечерним прогулкам, которым мы с Л. не изменяем. Стопка книг становится все выше, и когда только до всего дойдут руки, когда-когда... ну да вода камень точит. Главное — ввязаться.

Маме сегодня исполнилось бы 72, и в саду расцвели ландыши и продолжают цвести огромные пионные тюльпаны, несмотря на холодный май.

Ушедшая было в академический отпуск ваша любимая рубрика «ебани меня о скалы, море» вынуждена вернуться: мы просто не могли пройти мимо новой хронологии выходного дня.

Уважаемые авторы решили пренебречь летними каникулами и запулить нас прямиком в зимние на Таити, где, как известно, неплохо кормят даже котов в узких джинсах. Так победим!

Очередной шедевр на русском о Лиготти и Weird fiction.

В равной степени эти слова применимы к прозе Лиготти. Иначе говоря, для Лавкрафта, как и для Лиготти, с точки зрения выразительности принципиальны не столько материалистичность или идеалистичность описываемых событий, сколько то, что Мартин Хайдеггер называл «экзистенциалами», — формы существования человека в мире, объективным выражением которых является именно настроение: страх, радость, симпатия, отвращение и тому подобное. (Однако здесь сразу же стоит оговориться, что в пессимистически-нигилистических вселенных Лиготти и Лавкрафта ни о какой радости и симпатии говорить, естественно, не приходится.) ©

—О господи. ...«и тому подобное», да. И оговориться сразу же надо, но лучше нет.

Commedia dell’arte on the walls (En)

When three years ago I was buying a few posters and cards at “Signum Firenze,” which is (still, I hope) located on Lungarno degli Archibusieri near Ponte Vecchio, I kept in mind that I might use them as the best ever reminders of our visit to Florence. And so I did: an Art Deco poster “Firenze” was put on the corridor wall, while Pinocchio and La Fata dai Capelli Turchini found their forever home in L.’s home office.

But several others had been left aside for the best time, and today it has finally come: all the Commedia dell’arte characters, Arleguine and Arlechino, Polliciniella and Brighella, were framed and went to the front room; all my original gouache paintings from St Petersburg now hang together for good.

On the eve of re-opening: фото

И несколько фото к предыдущему посту; сирень, которую, как выяснилось, суеверные британцы (а, в особенности, жители Норфолка и окрестностей) считают предвестником несчастий и свидетелем похорон, цветет особенно великолепно:

On the eve of re-opening (En)

On the last day before this seemingly eternal lockdown will finally be eased, we decided to make one of our favourite walks, which usually starts around Homerton/Luard Road, then proceeds to Trumpington and goes straight to Grantchester and its meadows.

Today it looked a bit risky, though: my phone was constantly nagging me about upcoming precipitation yet we took the decision to go anyway: after all, it’s England so you can’t expect much from the weather: it would be too foolish.

Our humility was rewarded: we were blessed with mostly sunny and pleasantly chilly air, which seemed even nicer because every minute we were waiting for thunderstorms and havoc.

And lilacs! Yes, them again: they are blooming pretty much everywhere, pale, purplish and snowy white, and it made me think that all the mischievous fairies who, apparently, live inside their tender petals and are ready to lure us to the Forbidden Lands anytime, just didn’t bother this afternoon. Or maybe, as Jane Eyre suggested once, they “all forsook England a hundred years ago,” […] And not even in Hay Lane, or the fields about it, could you find a trace of them. I don’t think either summer or harvest, or winter moon, will ever shine on their revels more.”

In the dooryard fronting an old farm-house near the white-wash’d palings,

Stands the lilac-bush tall-growing with heart-shaped leaves of rich green,

With many a pointed blossom rising delicate, with the perfume strong I love,

With every leaf a miracle—and from this bush in the dooryard,

With delicate-color’d blossoms and heart-shaped leaves of rich green,

A sprig with its flower I break. ©

Роджер Скрутон: теперь и на русском

Я несколько раз писала о Роджере Скрутоне — без сомнения, самом выдающемся британском консервативном философе последних десятилетий, если хотите, анти-Хобсбауме, и вот издательский дом ВШЭ выпустил скрутоновскую монографию “Fools, Frauds and Firebrands” (2015) в переводе Н. Глазкова — «Дураки, мошенники и поджигатели. Мыслители новых левых», и Горький публикует отрывки из нее. Очень рекомендую.

Немного о сетевых сленговых парадоксах

Напишу быстро, пока не забыла.

Частотность употребления нового (на самом деле, конечно, нет) слова «всратый» в разных постах и комментариях стало неиллюзорно резать глаз даже такому в целом равнодушному к чужим проявлениям неординарности соцсетевому флегматику, как я.

Хорошо бы помнить, что не только лишь весь сленг одинаково полезен, и в иных ситуациях лучше обойтись респектабельным и более приличествующим возрасту «атомным пиздецом», чем тащить что ни попадя из подростковых пабликов. Всякий раз натыкаясь на эту самую всратость, я чувствую, как на мне прорастает бейсболка Стива Бушеми, а губы сами складываются в сакраментальное “How do you do, my fellow kids”.

Поэтому давайте оставим кринж детям: он им еще пригодится. На наш век хватит и старого доброго мата.

Татьяна Никонова (1978 — 2021)

Умерла Татьяна Никонова. Мы с ней никогда не пересекались ни в сети, ни в реале, мне не было близко практически ничего из того, о чем она писала в последние годы, одно безусловно: человеком она была очень ярким и одаренным.

Пожалуй, она одной из первых в русскоязычном инет-пространстве (тогда это был жж) задала эту новую перцептивную модель спокойного и умного консьюмеризма как набора некоторых потребительских навыков (в том числе и интеллектуальных), очевидно-необходимых молодому образованному жителю мегаполиса: в ее старом Лилу-блоге это и шло под тегом «потребление». Парадоксально, но в тех записях прослеживалась и некая аскетическая утонченность, интуитивно очень понятная и близкая: фактически, ее блог стал тогда скрапбуком того, что сейчас называют “light Academia” — книг, фильмов, одежды, этикеток, постеров и аксессуаров для интровертов с самоиронией. Позже все это перенеслось в Tumblr, Пинтерест, фейсбук, Инстаграм и далее везде.

Ее незаурядность была очевидной: именно поэтому у меня в ленте о ее смерти пишут люди совершенно разных взглядов. Пишут с уважением и с горечью.

Мне очень жаль, что она ушла так рано. Светлая ей память.

Чудовищное зверство в Казани. Преступник, как теперь водится, не преминул сыграть в сверхчеловека в соцсетях перед тем, как совершить нападение на школу.

Бедные дети, бедные учителя. Скорейшего и полного выздоровления всем раненым. Светлая память всем безвинно погибшим.

Преступник — подонок 19 лет, закончивший ту же школу, на которую напал. Его называют ребенком, и это, конечно, несправедливо: он совершеннолетний, и лично к нему у меня нет и не может быть ни капли жалости. Вопросов «как просмотрели» к родителям, тоже, в общем, нет: не каждый может разглядеть в своем чаде психопата (см. родителей Клеболда); этому, видимо, все-таки нужно специально учить, и не факт, что все получится. Я, кстати, смотрела TED talk с матерью Клеболда — вот ее было очень жаль. Умная и очень эмпатичная женщина, которая последние 20 дет живет в аду вины — просмотрела, хоть и старалась, как могла: водили сына и к психологам, и к психиатрам, но ничего предотвратить так и не удалось.

Промежуточное (перед окончанием локдауна)

Сегодня правительство с Джонсоном во главе объявило, что практически все ограничительные меры, как и предполагалось ранее, будут сняты ровно через неделю: откроются рестораны и пабы, снова заработают театры и кинотеатры, люди смогут ходить друг к другу в гости (не так, как сейчас, полутайно, а уже в открытую). Многие студенты уже вернулись в свои общаги, а Л. ждет не дождется, когда сможет вернуться к очному преподаванию: соскучился и по лабе, и по коллегам, конечно.

А я вот в каких-то растерянных чувствах: с одной стороны, я радуюсь, конечно, что наше вынужденное полузаточение (оно было уже во многом условным, но все-таки) подходит к концу, а с другой... Я чувствую, что локдаун меня здорово стреножил и как будто обезволил — довольно противное ощущение, признаться. С утроенной силой борюсь с прокрастинацией, гора работы, а я все время ощущаю себя какой-то выпотрошенной. Ну да, я в курсе: местные газеты как одна пишут о lockdown fatique, и я, в целом, головой понимаю, что не одна такая, но общей паршивости ситуации это все-таки не отменяет. Хорошо бы, это все общее открытие придало мне какого-то внутреннего ускорения, что ли (волшебного пенделя, то есть), и я, и все мы поскорее бы забыли обо всех этих ковидных хоррорах.

День Победы в Кембридже: Памятник Неизвестному Солдату

Как всегда, в этот день.

В лучшем мире они все говорят на одном языке. Передадут слова благодарности и любви и нашим.

Вечная им всем слава, вечная память и Царствие Небесное.

День Победы

Все утро в голове — строчки из самойловского стихотворения «Память»:

Но в памяти такая скрыта мощь,

Что возвращает образы и множит…

Шумит, не умолкая, память-дождь,

И память-снег летит и пасть не может.

Не-умолкание памяти ощущается все острее и отчаяннее — так, что весь день 9 Мая превращается в Минуту Молчания, и множится, и длится.

Моих дорогих и любимых стариков уже давно нет на свете, но каждый год 9 Мая, в День Победы, я вновь и вновь ощущаю их присутствие рядом с собой: они живы, мои любимые ангелы, мои бесценные, мои герои. У меня только и осталось одно сокровище — их фотографии, моя зеница ока.

Я много раз писала о них, но каждый год повторяю — больше для себя, конечно, чтобы не дай Бог не впасть в беспамятство.

9 Мая в нашей семье был особенным днем — единственным торжеством, в котором счастье победы и ликование неотделимо от скорби о страшных потерях.

Пока я жива, живет и память. Пока я жива, я буду праздновать День Победы. С Днем Победы всех! Вечная память, вечная слава и Царствие Небесное героям.

— and THERE the dews

Are soft beneath a morn of gold.

Here tulips bloom as they are told;

Unkempt about those hedges blows

An English unofficial rose ©

Local elections-2021

Вчера состоялись региональные выборы, на которых англичане, уэльсцы и шотландцы выбирали новое руководство в областные и городские советы, мэров и начальников департамента полиции. Выборы были, что называется, пре-пост-ковидными (Британия близится к полной отмене всех карантинных мер 17 мая), мы проголосовали в нашей церквушке неподалеку: я, зажав нос, за лидбемов и независимую кандидатку в горсовет.

По итогам сегодня выяснилось, что консервы утратили свое абсолютное преимущество в облсовете (Cambridgeshire County Council), которые удерживали на протяжении нескольких лет, и сейчас места распределились между всеми основными партиями — ими, либдемами и лейбористами. Честно скажу: они все изумительно-мерзкие (консервы-стяжатели и уроды, либдемы и лейбористы с примкнувшими к ним охуевшими эко-активистами от зеленых проталкивают прогрессивную повесточку, а все оставшиеся — погрешность, которой можно пренебречь).

Прекрасное трэш-бинго «Современный исследователь о ГФЛ»: к сожалению, я и сама виновна минимум в трех предложенных вариантах, увы. Но это очень смешно, правда.

“A Night with the Missus: H.P. Lovecraft in Greenwich Village”

Друзья и коллеги-лавкрафтианцы перепостили сегодня отличную ссылку на Urban Archive, публичный домен с известными локациями Нью-Йорка, куда историографы-архивисты, как профессионалы, так и любители, добавляют свои истории. Один из маршрутов посвящен пребыванию Лавкрафта в НЙ вместе с Соней Грин и его блужданиям вокруг Гринвич Вилледж. Хорошо известно, что ГФЛ питал особую нежнуюлюбовь к старинной архитектуре, и старые улицы города произвели на него сильное впечатление (при том, что сам город он полюбить, как известно, так и не смог). По карте и цитатам (отрывкам из переписки) очень интересно отслеживать его перемещения.

Один из фрагментов показался мне очень смешным: описывая здание Публичной библиотеки на Шестой авеню, ГФЛ брюзгливо называет его «уродливым и викторианским». В общем, всем горячо рекомендую.

Лытдыбровое

Наконец-то начали встречаться с друзьями — после стольких месяцев вынужденного заточения. Какая же это невероятная радость и давно забытые ощущения, когда видишь собеседника не на экране зума или через калитку на расстоянии нескольких метров, а рядом с собой. Впрочем, у всех похожие чувства: мы, кажется, отвыкли коммуницировать вживую и долго подбираем нужные слова для разговоров, и все это при неисчерпаемости тем. Впрочем, надеюсь и верю, что навык этот восстановится быстро, главное — практика.

При этом моя усталость от соцсетей стала уже совершенно очевидной: мне все до крайности надоело (не считая, конечно, здешних апдейтов: «это другое»). Эксперимент с Майндз, кажется, провалился: канализировать весь накопившийся в фейсбуке негатив на другой площадке все же затея так себе, и, несмотря на неплохую компанию собеседников, больше, видимо, писать туда не буду.

Wilum Hopfrog Pugmire: 70th anniversary

Brilliant Wilum Hopfrog Pugmire would have turned 70 on this day. He was the epitome of a devoted Lovecraftian who lived his life on his own terms and whose fiction is one of the best things that happened with Weird since the Old Gent died. I deeply regret that I didn’t have a chance to meet him at the NecronomiCon Providence. So sad. So very sad.

But there are his books out there, and it is possible to be in a dialogue with him via his stories.

“[...] more of us are outsiders than aren’t; and that’s what the dear young ones too often fail to understand. They think they’ve learned it all by age fifteen. Perhaps they have. But they’re not the only ones who’ve learned it.” ©

Пасха-2021

Как и в прошлом году, Пасха получилась домашней и тихой, но, в отличие от 2020, она дала нам надежду на то, что скоро весь этот карантинный морок закончится и наступит обычная жизнь во всем многообразии своей нормальности. Пусть так и будет.

Христос Воскресе!

Великая Суббота

Богоявления Твоего, Христе, к нам милостивно бывшаго, Исаиа свет видев невечерний, из нощи утреневав, взываше: воскреснут мертвии, и востанут сущии во гробех, и вси земнороднии возрадуются.

Великая Суббота: приготовление

Все же нечасто память оживает так внезапно и сильно, как в предпасхальные дни — все кажется, что она дремлет себе под спудом рутины: стоит ли будить спящего пса по зряшным поводам. Но вот так поставишь опару, начнешь беспокойно пересчитывать склянки со специями, и память снова уносит в детство и юность, воспоминания о которых имеют сугубую ценность лишь для тебя одного, зато какую!.. Без них ты никто; тебя нет.

Бабушка, пекущая куличи — всегда одна и та же: ее образ не меняется вот уже много лет, но чем дальше отстоит по времени та, другая, жизнь, тем почему-то отчетливее видятся все детали и мелочи, которые так и не поддались мнемоническим искажениям, и слава Богу.

Батька, — ее голос слегка раздражен, — батька, мы забыли докупить дрожжей, и где теперь их взять? Надо идти просить у Нины Ивановны или Тамары Гавриловны. Дед снимает очки, надевает шляпу и куда-то уходит, а потом возвращается с пахучей пачкой (никаких сухих дрожжей тогда не было) — дали в универсаме. Бабушка жалуется, что ставить опару поздно, но спешит и хлопочет, и все в итоге получается как надо: куличи будто завершают цикл изнурительных тревог, и дальше как в старой песне, из назойливого белого шума превратившейся вдруг в драгоценность — только радость впереди.