Вспомнила сейчас почему-то, как звонила своей подружке Вике Гончаровой по телефону; мне пять с половиной лет. Телефонные номера в Тикси были тогда, кажется, четырехзначные (могу и путать), а ее номер как-то очень быстро запомнился: я ей названивала каждый день, а она — мне. По-моему, это было полярным летом (в детском саду каникулы, а значит, через несколько месяцев меня увезут в Запорожье, и я уже никогда больше не буду жить с родителями), за окном сутки напролет светит нескончаемое солнце, я стою в коридоре, слегка пританцовывая на одной ноге, потому что нужно узнать все последние новости и обсудить фильм «Мария, Мирабела» (нам обеим нравилась оттуда песня), а времени на все ужасно не хватает. Мы болтаем долго, так долго, что меня зовет мама (Ленка, ну сколько можно!.. и у тебя сейчас отвалится ухо), а в трубке вместе с Викиным голосом я слышу голос ее бабушки, которая тоже ворчит и ругает нас сороками-трещотками. Я прижимаю трубку к горячему уху (точно знаю, что оно свекольного цвета) и замечаю на туалетном столике мамины духи «Vivre», осторожно беру их и втягиваю носом необыкновенно вкусный воздух из зубчатой пробки — духи пахнут волшебством. Флакончик уже на две трети пуст, и мне хочется вынюхать оставшуюся часть: мне кажется, что если я буду долго вдыхать аромат, то он застрянет у меня в голове и так в ней и останется.

Ларри нашел «Vivre» на ибее два или три года назад, и теперь они стоят на полке в шкафу. Я ими не пользуюсь, просто открываю иногда и вдыхаю прошлое.