И немного елки, гирлянд, стимпанкерских украшений и праздника.

С Новым годом! Пусть стимпанкерские механизмы наступающего года не заржавеют и позволят всему прекрасному и фантастическому закрутиться и воплотиться в жизнь.

Предновогоднее: итоги

Ну и новогодний пост — игогоитогоподведенческий в конце концов, блогер я или где?:

1. Первый полный год в новой и уже очень любимой стране, постепенное врастание и укоренение. Ощущения до сих пор те же — океанические (когда вы любите океан так, что с трудом представляете, как можно жить вдали от него или без него вообще).

2. Мой английский до сих пор еще далек не просто до идеала, а хоть до какого-то относительно-вменямого уровня (удивляюсь, как меня понимают домашние, да и окружающие — но ведь понимают же! Жаловаться здесь не очень принято, впрочем, а то б они, наверное, таки сообщили мне всё, что думают по этому поводу). То есть, в следующем году хочу ситуацию как-то поправить — во всяком случае, буду очень стараться. Чем черт не шутит, вдруг в один прекрасный день я смогу заговорить и на RP? Да конечно, размечталась.

3. Научная жизнь: вышли многострадальные “Дневники” Довженко, я поучаствовала по скайпу на презентации книжки в РГАЛИ — приятно, черт побери! — выступила на двух отличных конфах (здесь, в Кембридже, на конгрессе славистов BASEES в апреле, в UCL на июльской конференции по славистике в Лондоне — тезисы ее скоро будут напечатаны), сделала доклад на февральском воркшопе Галина Тиханова, плюс подала заявки на грядущую BASEES и на конференцию в Сан-Антонио в ноябре. Намечается презентация “Дневников” в Департаменте славистики здесь, в Кембридже (очень на это надеюсь). Дела идут; буду наращивать темп.

Great minds think alike-2

...и второе совпадение, которое, быть может, и не совпадение вовсе, а преемственность: все помнят известную макабрическую “Азбуку” Эдварда Гори, созданную, видимо, в назидание непослушным отрокам:

Но, возможно, не всем известно, что

Great minds think alike

Только сегодня утром ну ладно-ладно, вчера поздним вечером на меня снизошло компаративистское озарение: я поняла, что же мне так филологически-мучительно (безо всяких преувеличений, причем!) напоминает фрагмент из стивен-кинговских “Бесплодных земель”, когда свихнувшийся поезд Блейн Моно пытал загадками стрелков и требовал от них же новых и самых заковыристых ребусов — вот это же:

— Почему у кошки пять ног? — выпалил Андрей Т. 

ВЭДРО не снизошел до ответа голосом. На дисплее побежали слова: 

Вопрос не вопрос некорректен содержит ложную информацию ложную отвергается... 

Честно говоря, Андрей Т. ожидал чего-то вроде этого, но немедленно изобразил негодование. 

— Как это так — отвергается? — вскричал он. — Нечестно! Сами же говорили, что всемогущий! А раз всемогущий, должны на любой вопрос... 

— Разъясняю! — веско провозгласил ВЭДРО. — Дополнительная информация. Всемогущий электронный думатель, решатель и отгадыватель отвечает верно, правильно на любой корректно поставленный вопрос. Он отвергает вопросы некорректные, то есть содержащие заведомо ложную информацию, типа: “Почему у привидений короткая стрижка?”, он не отвечает на вопросы, имеющие эмоциональную подоплеку, типа: “Почему да отчего на глазах слезинки?”, он оставляет без внимания вопросы, содержащие неопределенность, типа: “В чем смысл жизни?”, он игнорирует риторические вопросы типа: “Иван Иваныч, вы ли это?”, восклицание: “Нечестно!” — отметается. Заявление: “Сами же говорили, что всемогущий!” — подтверждается. 

— Все равно нечестно, — проворчал Андрей Т.

Вот она — конгениальность в действии, дада.

Предновогоднее

Видимо, я — хурма: при подведении итогов года мысли у меня сильно вяжут и оттого сворачиваются в узел.

Викторианская магия: “Magic: stage illusions and scientific diversions”

Британские газеты накануне Рождества пестрели всякими симпатичными историями о призраках: Гардиан сделала подборку лучших “ghost stories” уходящего года, а Телеграф напечатал проникновенную статью с вопросом в заголовке — “Почему истории о призраках пробуждают дух Рождества?”. Как по мне, так ответ напрашивается сам собой: во многом такая горячая привязанность (если не сказать, любовь) ко всякой мистике, странностям и чудесам связана не только с фольклорной традицией, средневековыми или более поздними легендами и преданиями, но и, конечно, с викторианством, которое, с одной стороны, яростно ратовало за прогресс и просвещение, а с другой — окуналось в омут с головой в спиритизм, столоверченья и разное прочее духовиденье.
Поэтому и обещанная викторианская книжка с фокусами и магией кажется такой адекватной викторианскому Zeitgeist’у.

Джон Раттер

Так случилось, что рождественский концерт хора Клэр, который прошел в Лондоне десять дней назад, был одновременно и премьерным: на нем впервые прозвучал рождественский хорал Джона Раттера “Christ is the Morning Star”.

...Я совсем не музыковед и не знаток британской музыки: мои знания исчерпываются несколькими известными именами — Доуленд, Перселл, ну и Элгар с Бриттеном, конечно. В юности у меня была пластинка с записью месс Тавенера — это, пожалуй, всё. Когда я приехала сюда, в Кембридж, быстро выяснилось, что здесь любят и ценят Арво Пярта, который даже писал музыку для одного из колледжей — то ли Тринити, то ли Кингз.

Телеграфное

У нас тут лазарет, поэтому истории придется отложить (надеюсь, ненадолго).

***

Вера британских* граждан в целительную силу парацетамола и иже с ним вкупе с полнейшим (хоть и вежливым) презрением к folk remedy всё-таки не так всеохватна, как мне казалось раньше: покорно (и насмешливо, конечно же) пьют чай с лимоном и медом, чай с малиною, просто чай в больших количествах, и всё это напоминает мне конан-дойлевскую историю о двух сверхпросвещенных надменных юных докторах, только-только получивших практику и пичкающих своих слегка перепуганных пациентов-традиционалистов средствами новейшей выделки. Как живо и остроумно они третировали своего пожилого коллегу-“натуропата”, какой каскад блестящих шуток они обрушивали на его замшелую и консервативную голову, но чу! — гром грянул, оба подхватили инфлюэнцу (а может, это был не столь поэтичный бронхит, не помню), и вместо того, чтобы обратиться друг к другу за новейшей и самой прогрессивной рекомендацией, оба сломя голову помчались к старому эскулапу — что характерно, втайне друг от друга. 

Весьма, надо признать, поучительная история.

___________________________

*и части американских тож - A.L.

Анонс

Завтра напишу о старой викторианской книжке с магическими трюками и о встрече с композитором Джоном Раттером.

Стимпанкеры и в век Просвещения подходили к процессу чтения со всей серьезностью: вжжик! — и Гельвеций с Руссо перед глазами, рраз — Вольтер с Монтескье накатили. Лепота.

Ну и лучший летательный экипаж из всех мной виденных (странно, что в манчестерском Индустриальном музее так и не попались свежие образцы):

Хочется написать о спектаклях, книгах и Манчестере (почему-то больше всего сейчас именно о нем), а голова болит и изводит меня, и ничего не пишется, кроме коротеньких хроник.

Прошла бы уже поскорее.

Трансфигуральное-головоломное

Нашла на чердаке две деревянные головоломки — одну простую, из нескольких деталей (провозилась, впрочем, полчаса, пока собрала), а вторую кубическую. Все части кубической головоломки были так тесно пригнаны, что кубик выглядел монолитным. Расшатала — кубик стал ощериваться выпирающими частями, пока не натиснула на одну из них посильнее, и он распался. В общем, работа встала — никаких книг, фильмов и елки в огнях. Сижу маюсь со сборкой — вот вам и риторика с мелкой моторикой вперемешку.

Прогресса пока не видно. 

Привет из кубических, э-э... тенет.

UPD. Только что собралась кривая ацтекская пирамида.

Такого пустынного, тихого и умиротворенного Кембриджа, как сегодня, я не видела никогда: даже в прошлом году было пооживленнее. А сегодня вышли на прогулку, а вокруг ни души, но в каждом окне распахнуты занавески и люди сидят за столом в бумажных коронах; на воротах старой методистской церкви, которая через квартал от нас, белеет надпись: “God. Is. Here.”

Кто получил в подарок стимпанкерский термос с аэростатами в больших количествах и шарф Гарри Поттера, тот я.

***

Готовим с Л. глинтвейн. Разрубленные апельсин и лимон (извилистая кожура и мякоть отдельно), гвоздика, корица и кардамон, Л. тщательно отмерил сахарный песок на весах — и вот уже в кастрюле пузырится затравка-заправка из полстакана вина и душистой взвеси, бурлит пять минут, Л. помешивает ее деревянной лопаткой и вливает остальное содержимое бутылки — какое-то лангедокское (“день веселый, час блаженный”, клянусь Иаковом Компостельским) Chateau Capitoul, из пунцового в пурпурное — готово, можно пробовать.

...А скелетная девушка с портрета на стене теперь явно клонится в правую сторону и выравниванию не поддается.

Текущее блоковское

Один из главных подарков сегодняшнего дня — только что вышедшая в Польше новая монография Д.М. Магомедовой “Александр Блок: биография и поэтика в свете автобиографического мифа”. В Москве остались другие книги Дины Махмудовны — в том числе, знаменитый “Автобиографический миф в творчестве Александра Блока”: она очень помогла мне, когда я писала кандидатскую.

Хоть это и не мой праздник, а все равно радостно и здорово. И ощущается примерно вот так:

Г.М.Дашевский, выступление на философском завтраке 31 мая 2013 года

Замечательное выступление Г.М. Дашевского. Как сделать так, чтобы философский роман заработал и развернулся в хронотопе новой реальности.

Предрождественские Nothings and triviality

Л. очень нравится звучание слова “морда”. Почтительно отмечает сходство с murder и Mordor.

***

Суета в центре, все в приподнятом настроении — все, включая местных бездомных. Они вполне приличные с виду, никакого амбре, но со следами жестокого похмелья на физиономиях. То же выражение и у крупного лохматого пса одного из бродяг.

***

“Наш бездомный” — ну, тот, что сидит под мостом недалеко от улицы, где живем — от разгадывания простых кроссвордов перешел к судоку. 

Уважаю.

Сегодня с утра, пока изюм, апельсинные* и лимонные цукаты мокли в роме, Л. прокалил на огне миндальную крошку, вытащил мускатный орех, корицу и гвоздику, достал муку, масло, яйца, дрожжи и сахар, замесил тесто в старом большом латунном тазу (я помогала вымешивать, разминая и прихлопывая тесто руками) — потом тесто пухло под свежим белым полотенцем, и Л. читал старую кулинарную книжку с желтоватыми страницами, в какой последовательности лучше класть изюм, миндаль и цукаты в опару, а тесто все росло и живело на глазах, да так, что кот стал опасливо озираться на него и внюхиваться во вкусный и немного пьяный от рома воздух, - потом в тесто всыпали взмокший алкогольный миндально-цукатно-изюмный поток, и оно доросло до приличной, в полстола, ароматной горы, которую через полчаса разрезали на два куска ножом, закруглили, оправили и еще через четверть часа сунули в духовку. И дом тотчас пропитался запахами пирога сверху донизу, и все бродили на цыпочках вокруг кухни — когда же, ну когда, — и наконец-то час настал.

Два огромных штоллена вытащили из печки, прокололи прутами (готовы!), и скоро один из них будет съеден, а второй подарен соседям к празднику. А может, и не будет — может, и не успеют подарить. Вот посмотрим.

_______________________

* "апельсиновые" просто хуже звучит, хоть, может, и грамматически-правильнее

Текущее предпраздничное

Привезли вчера елку, наступает пора разнузданного (в т.ч. стимпанкерского) украшательства. На кухне мокнут в роме изюм и цукаты для рождественского кекса.

Вот и попробуй тут пиши об науке! Придется отложить.

На этот раз рождественская встреча в Клэр принесла хлопушку с колодой карт, в которой валет наелся котлет, синей бумажной короной и записочкой с античной шуткой про то, как скелетик пришел на пиршество бестелесно, а проще говоря, ни с кем (with no body) — а еще суп из артишоков, разговоры о занимательной пиктографии японского языка, вина белые и красные, жаркое из цесарки, десерт с шампанским и крыжовенный пай. А шотландские танцы в холле под портретами, из-за которых так и уверуешь в переселение душ, продолжаются и сейчас, пока в библиотеке пунш, молодой и старый портреты мастера Уилла Уистона и жарко натопленный камин.

Аэростаты: теперь на стенах

Падчерица сделала стимпанкерский подарок — заказала к др картинку с аэростатом, напечатанным поверх словарных статей из Британники (ostiole -> Ottoman Empire). Долго ждать не пришлось: я вещицу обрамила* и повесила рядом с барышнями из “Фемины” и скелетной девой из Эдгара По.

Получилось что получилось — fin de siècle, стимпанк и поэтическая (очень поэтическая) готика: навеки вместе.

_______________

* Не могу взять в толк, откуда на подложке взялись заломы!.. Ей-Богу, в реальности их не видно, а на фото тут как тут!..

Суровая кембриджская зима свирепеет на глазах. А вот и очевидные последствия зимнего шабаша:

Викторианские олени

Вздумалось погуглить викторианских оленей. 

Сколько безмятежной красоты открылось взору:

— дагерротипные олени на водопое, в лугах — рядом с ними сквайры в гетрах и кепи (и те, и другие живехоньки);

— студийные фото скромных и величественных оленей в сюртучной паре, пенсне и с парой же лайковых перчаток наперевес;

— олен(у)ихи в шелковых турнюрах с лорнетами;

— юноши в рогах, с эспаньолкой и мечтательным взором;

— и, наконец, самое прекрасное — медальон, на нем портрет рогатой романтической девы с розаном у пленительного мохнатого уха.

Дашевский умер.

Падчерица подарила пряничного Санту. Я отгрызла сантину ногу и поняла, что ем печенье, вкус которого помню с детства — архангельские козули, твердые глазированные пряники в форме оленей, избушек и северного сияния. Тот же имбирно-гвоздично-коричный вкус.

***

Это все-таки здорово, когда хор Клэр исполняет средневековые рождественские гимны (O Sapientia, Vigilate), и солисты выстраиваются четырехугольником, и многоголосье слышно отовсюду, а потом хор поет Lo! He comes with clouds descending, и вместе с ними поет и весь зал. Кажется, я единственная тут, кто не знает слов гимна наизусть.

О краткости

Черт! Умри, лучше не скажешь!..

Или  вот еще пример. Читаю я, как один французский классик описывает мысли и ощущения человека, приговоренного к смертной казни. Громко, сильно, блестяще описывает,  а  я  читаю и...  ну,  никакого  впечатления:  ни волнения,  ни возмущения — одна скука. Но  вот на днях попадается мне короткая хроникерская заметка о  том,  как где-то  во Франции казнили  убийцу. Прокурор,  который присутствовал при  последнем туалете преступника,  видит, что  тот надевает башмаки  на  босу  ногу,  и — болван! — напоминает:  “А  чулки-то?”  А тот посмотрел на него и говорит так  раздумчиво: “Стоит ли?” Понимаете:  эти две коротеньких реплики меня как камнем по черепу!

И ведь правда: читала в юности этого самого французского классика (описывается, ясное дело, Гюго и его “Последний день приговоренного к смертной казни”), и всю дорогу меня разбирало такое лихорадочное любопытство: а как закончит-то? Чем закончит? Закончил Гюго вполне тривиально (“Ч е т ы р е   ч а с а”), но я также отлично помню глухое раздражение от всех этих глубокомысленных внутренних диалогов, таких последовательных и связных, таких романтических, таких неправдоподобных, что от них сводило скулы. Все-таки многословие, пусть даже и романтическое (Гюго статус писателя-романтика, конечно, обязывал и, в общем, сильно сковывал, как теперь видится) — сущая беда.

2014 Convention in San Antonio, TX: call for papers

Совершенно случайно узнала, что в конце следующего года в Сан Антонио состоится крупная конференция по славистике (спасибо Наташе Харитоновой, подсказала!). В общем, до 20 декабря у меня есть шанс заявиться с темой. Наверное, попробую Блока и “период антитезы”.

Остин

А сегодня, меж тем, день рождения у Джейн Остин, о которой привычно думать как о суховатой и чопорной остроумице, благородной тени из сомерсетского Бата, а была она и живой, и язвительной (“в глазах зеленоглазой Джэн — змеиная отрада”) — чего стоят одни письма к сестре Кассандре — и независимой, и чертовски здравомыслящей. В романах Остин регентская Британия выглядит идеальной не только потому, что благородные герои всегда бывают отомщены, а негодяям воздается по заслугам, но еще и потому, что при всей классичности романтического романного канона остиновский мир лишен сентиментального сюсюканья и “бури страстей”, как это было, к примеру, у младших современниц сестер Бронте (один Хитклифф чего стоит), ну и чуть позже — в полный рост у Диккенса. 

Остиновский мир — это мир, в котором “туше” в словесной дуэли значит гораздо больше, чем просто победа в споре: это и движущая сила сюжета, и мотив, и возможность раскрыть характер персонажа куда как ярко.

А еще мне нравится, что Остин родилась 16 декабря 1775 г., а я — 15 декабря 1975. Есть в этой дурацкой цифровой аналогии что-то безотчетно-пленительное. И хочется верить, что она родилась, допустим, в ночь с 15 на 16, но родители решили записать более позднюю дату. “Но мы-то знаем!..”

Фото из музея Остин в Бате, в котором я побывала летом, думаю, здесь будет более чем уместно. Когда же я напишу о Бате, когда?..

P.S. Ну и отличные ресурсы, посвященные Остин — виртуальная выставка в Моргановской библиотеке (возможно, я уже выкладывала, но даже если и так, пусть и дубль всё равно будет) и сайт, на котором собраны ссылки на страницы, посвященные Остин и литературе Регентства.

Деньрожденческое-событийное

Это незабываемое чувство, когда ты в канун др смотришь пиесу из жизни шотландских вампиров на шотландском языке, а потом тебе дарят книгу о морских чудовищах (вполне возможно, что и города Санктпетербурх) и еще книгу об экзистенциальном человеке, которого чуть не поглотила (в пучину, естественно) его собственная борода, но он счастливо избегнул этой участи.

Что может быть лучше, спрашиваю я? И отвечаю: ничего.

38 — сено косим.

Шотландское-вампирственное (театральное): кратко

Царственный человек, которому пристало бы зваться, к примеру, Мавродакием или Эльпидифором, держит в руках стаканчик с вином и пытается пройти на свое место в среднем ряду. На локте у него висит хорошее темное пальто. Неловкое движение, и вино из стаканчика проливается на пол. Мавродакий или Эльпидифор непринужденно-элегантным жестом смахивает пальто с локтя и вытирает светлую лужицу.

***

Это незабываемое чувство, когда ты в канун др смотришь пиесу из жизни шотландских вампиров. На шотландском языке.

Накануне

Накануне др снова думаю о том, что возраст не делает нас ни умнее, ни лучше. Но опытнее, но осторожнее — и осторожность эта очень часто ошибочно принимается за мудрость и проницательность. В сардонической древней шутке “иногда возраст приходит один” больше правды, чем во всех панегириках умной зрелости. Хочется, впрочем, надеяться, что шанс поумнеть выпадает не раз и даже не два, и хорошо бы его не упустить и не увязывать напрямую с горькими жизненными коллизиями, которые могли бы предшествовать обретению ясности. Поэтому надо бы упрятать ментальные грабли в достоевскую баньку с пауками. Там им самое место.

Пятница, 13

Эдгар По, ясное дело, знал толк в заклятьях и проклятьях и уж точно проводил все свои пятницы, 13 обстоятельно и со вкусом (страсть как хочется побывать на его выставке в Моргановской библиотеке), но мне кажется, что и рыцарь Блок (все же не случайно, так ведь?) тоже был не промах.

*продолжая традицию вечерних просмотров Пуаро* 

Между прочим, в серии "Убийства по алфавиту" симпатяга Гастингс подарил Пуаро крокодила Седрика (не совсем живого, правда, но какое, в сущности, это имеет значение).

***

Неделя выдалась очень тяжелой. Надеюсь, скоро появятся силы на что-нибудь длинное и связное.

Декабрь, кажется, окончательно вступил в свои законные права: в саду расшумелись лягушки. 

В Кембридже немного ветрено.

Снова прогулялась босиком по саду. Шел одиннадцатый день зимы.

***

До сих пор не привыкну, что в маленьких театрах нет гардероба, и люди кладут одежду куда попало. Чинимый беспорядок выглядит, впрочем, уютно. В антракте люди пьют глинтвейн, постепенно краснея и оживляясь, и едят мятное и имбирное мороженое в бумажных ведрышках.

Сон разума рождает не только чудовищ, но и, к примеру, видения о реке Амазонке, окрестности которой "то, чего не может быть". Река Амазонка не выглядит ни индейской, ни ибероамериканской, ни тропической, но туманной, и изменчивой, и спящей, полной тихих всплесков, от которых идет плавная рябь в Потудань.

Коллекционное-архивное

Прекрасное от Университета Флориды — огромная коллекция иллюстраций, оцифрованная тамошними библиографами. Чистое беспримесное визуальное наслаждение. Меня особенно порадовал раздел изображений с азбуками и животными — последний особенно: по-викториански скрупулезный и вместе с тем слегка сюрреалистический, видимо, из-за тщательности прорисовок.

Снова Пуаро

— Ты не возражаешь, если я принесу немного портера, пока мы смотрим Пуаро?

— Конечно, нет. Выпью с удовольствием.

— Ты не против, если я добавлю в него щепотку яду?

— Только щепотку, не больше.

Зачем я это сделала. Зачем открыла статью в Википедии под названием “Англичане”. Но теперь уж поздно, дело сделано: пути назад нет.

Среди саксов и бриттов, кельтов и ютов, “британского варианта английского языка”, англикан, методистов и католиков, Нормандского завоевания Англии и Английской буржуазной революции — среди всего этого великолепия взгляд заметался, замельтешил судорожно — и упал подстреленной зегзицею в раздел “Еда”.

Еда [править | править исходный текст]

Традиционная пища — мясная (ростбиф, бифштекс, бекон, рыбные блюда). Также популярны пудинги (они могут быть из разных продуктов) и овсянка.

...и овсянка.©

За англичан — птенцов гнезда Википедиева — я теперь спокойна.

После “Занавеса” (последней истории из цикла о Пуаро), решили пересмотреть и другие серии в вольном порядке. Вчера был “Печальный кипарис”, а сегодня “Убийство Роджера Эйкройда” — одна из моих любимых кристиевских головоломок (жаль, что я, хоть и читала ее давно, до сих пор помню, кто убийца). Экранизация выше всяких похвал, а главное, фабрика Эйкройда, показанная в самом начале, — настоящий стимпанкерский парадиз с медными, хромированными, латунными суставами работающих на пару механизмов.

“Случай Элизы Дулиттл” подтверждается кембриджскою жизнью ежедневно: проходит мимо по улице какой-нибудь вполне подтрёпанный печальными обстоятельствами человек, слегка ободранный, заросший щетиною, а откроет рот — и зазвучит что твой лорд: received pronunciation разливается в воздусях. А у другого и ботинки, и костюм с отливом — ан нет: не то, все не то. Кто шляпку спер, тот и старушку пришил.

Performance

Вот это и есть настоящие “Таланты и поклонники”. Какая школа! И директор. Привет из детского отделения The Black Lodge.

Приятно все ж в привокзальной лавке с шоколадом и лакричными тянучками, сэндвичами и газировкой, среди журналов “фунт на любовь-фунт на булавки” и чтива о зомби в Пемберли увидеть на полках Джона Гришема и Пратчетта, хотя последнего и не люблю.

***

Хор старушек-божих одуванчиков поет на вокзале Christmas Carols. Поет старательно: весь этот ветхий хор звучит по-рождественски трогательно. Рядом стоит серенькая дева, видом схожая с Джен Эйр и мышью Соней, собирает пожертвования. Бросаю монетки в ее чистое пластиковое ведерко. Шелестит: “Счастливого Рождества”.

Black Gown Society (часть 2)

Lucy Cavendish College — один из когорты новых кембриджских колледжей: в следующем году исполнится 50 лет со дня его открытия. Из трех женских колледжей Кембриджа (точнее, двух с половиной: в Mary Edwards college учатся студентки, а вот профессорско-преподавательский состав все ж смешанный) Люси Кавендиш — самый яркий: основательница его, именем которой колледж и назван, отличалась особенно крутым нравом. 

Люси Кавендиш — как и Фицуильям, и совсем новый Робинсон колледж — располагается в новом красновато-кирпичном здании с окнами от потолка и до пола, со сводами в неожиданных местах, такими же внезапными арками и переходами. Такой “Отель у Погибшего Альпиниста” в эстонской экранизации; не хватает только музыки Свена Грюнберга.

Мы пришли к самому началу рождественского обеда, и весь холл уже был заполнен людьми.

Осторожно: околонаучные мошенники

To whom it may

Рано я радовалась: а король-то голый в фейсбучном разговоре неожиданно всплыла тема этого журнала, и выяснилось, что представители оного окучили практически всех моих коллег с настоятельными просьбами “срочно в номер”. В итоге оказались обычными жуликами, готовыми печатать всякий бред за бешеные тыщи небольшое вознаграждение — короче, стандартные околонаучные спамеры. Вот здесь описывается вся схема обмишуливания (“ах, мы так счастливы видеть вашу статью! нет-нет, нам нужно подробнее! спешите напечатать — количество заявок ограничено!” и — вуаля: “заплатите 720 баксов за почтовый пересыл”).

Какой, однако ж, прозаичный финал: а ведь как дышали.

Ничего: найдем места получше.

Спешила сегодня на семинар в Клэр, вылетев из дому пулей. Засунула руки в карманы пальто — хвать, а проездного на метро и нет. Где проездной? Там сколько до конца месяца-то еще поездок осталось? Успеть бы новый купить. Увидела вывеску “Leisure centre”. Стоп. Какой проездной. Какое метро. Выдохнула. С радостью поняла, что проездной мне не нужен. Как и метро, и количество поездок.

Последний (в сезоне) семинар в Клэр

Итак, сегодня состоялся последний в этом году семинар в Клэр, посвященный Толстому, Чехову и “музыке русской прозы”. При том, что докладчица, дама из Оксфорда, сделала отличную и в целом достойную презентацию, у меня остались вопросы. Конечно, каждый сам волен выбирать себе знаковые фигуры для доклада, но почему в данном случае (ранний модернизм в текстах русских классиков) были выбраны Чехов и Толстой и совершенно не прозвучал Достоевский (и это при достаточно высоком уровне сделанных автором обобщений), для меня так и осталось не выясненным.

Далее. Докладчица рассматривала чеховский и толстовский нарратив в терминах музыковедения (истолкованного, конечно, достаточно широко): narrative —> rhyme —> repetition —> leitmotif —> circularity —> stream of consciousness (если мы говорим о прозе Толстого и Чехова как о новой, “модернистской”) —> contingency. В целом, получилось интересно (“Черный монах” как соната в трех частях, к примеру), но, как по мне, немного слишком буквально.

Nothings and triviality

Между прочим, когда я чем-то взволнована, мой акцент начинает звучать гораздо отчетливее даже для меня самой — прямо как у сэра Генри Баскервиля, у которого украли башмак в гостинице. Правда, в отличие от сэра Генри, мой прононс напоминает произношение коварных русских из старого американского кино.

***

На чем обычно играют уличные музыканты? На гитаре, на барабанах, на сопилке или на трубе. Кембриджские же играют на арфе.

Подумалось вдруг о том, что история с группой Дятлова — это такой “Пикник у Висячей Скалы” на советский лад.

Вторая зима в Кембридже.

Эдинбург (фото)

Ну и, наконец, эдинбургские — совершенно шотландские — ландшафты (и хотела написать “пейзажи”, да аллитерация не велит). Как-то случайно совпало, что пощу их в День Святого Апостола Андрея — национальный праздник Шотландии. Будут и эмблематические олени, и кручи, и чайки, и черепа — и прекрасный солнечный город.