Сегодня Рождество и день рождения дедушки. Ему исполнилось бы 94, и это первый год без него.

Дедушка прожил трудную и славную жизнь, а этот день в нашей семье всегда был особенным: бабушка пекла пироги с капустой, плюшки или большой пирог с клюквой и вареньем. Клюкву вместе с печеньями “козули”, практически совсем неотличимыми по вкусу от английских gingerbreadmen, имбирных пряничных человечков, присылала в новогодней посылке из Архангельска бабушкина младшая сестра тетя Лена: посылка обычно приходила в последних числах декабря, и потом мы ели темные и вкусные пряники в виде избушек, оленей с отломанными рогами или северного сияния еще недели две, растягивая удовольствие. Бабушка возилась на кухне, я всячески помогала ей (как мне тогда казалось: больше бессмысленно хлопотала, конечно, но бабушке и это было приятно: она никогда не гоняла меня за веселую безалаберную суетливость, в которой главным было предвкушение праздника), потом, когда пироги уже были в духовке, мы с ней шли в комнату, где стояла елка, и накрывали стол праздничной льняной скатертью. Там уже немного уставшая бабушка тихо ворчала на дедушку (“Батька, ну подтяни ты край скатерти, ты что, не видишь, она съезжает? И фужеры достань для шампанского”), а он деловито помогал, делая вид, что не замечает бабушкиных шпилек. Мы все переодевались во что-нибудь красивое, дедушка надевал выходную светлую рубашку, и все садились за стол. Мы долго сидели за столом: ели, конечно, но больше разговаривали и шутили. Иногда фоном работал телевизор, но чаще мы его выключали за ненадобностью, чтобы тв-мельтешенье не отвлекало от беседы. А после дедушка пел “Дивлюсь я на небо та й думку гадаю”: у него был баритон, и до старости голос оставался прекрасным и сильным — не случайно в молодости он пел почти профессионально. Уже вечером я забивалась в угол с книжкой, иногда подходила к столу и выхватывала то плюшечную сахарную верхушку, то конфету или мандарин, а дедушка полустрого-полунасмешливо говорил: “Хватит кусочничать, иди пей чай”. И я шла пить с ним и бабушкой чай.

...Простые эти воспоминания вряд ли чем-то так уж сильно отличаются от тысячи других семейных воспоминаний, но для меня они с каждым годом становятся все ярче, все глубже и ценней.