Последняя наша поездка к близким друзьям Л. в Кент была какой-то фантастической: я-то первоначально думала, что мы сразу приедем в Кентербери, а они нас встретили на вокзале и повезли в Маргейт, на берег Северного моря. Такой ослепительной белизны зданий на берегу, как в Маргейте, я до этого в Англии не встречала: наверное, такое впечатление у меня сложилось еще и из-за того, что стояла замечательная погода, солнце палило нещадно, и хотя я терпеть не могу жару, там это было очень приятно — море прохладное, тягучее, как бирюзовая патока, чем-то похожее на балтийское побережье в Юрмале. Море усмиряло колючее солнце, и от этого становилось легче дышать.
И там же мы попали на выставку в местной галерее Тернера: теперь я точно могу сказать, что это была одна из самых великолепных и эксцентрических экспозиций из тех, что я видела. Называлась она, кажется, “Сборник диковин” или как-то похоже.
Вспомнить бы все, что там было.
Наброски Леонардо, написанные зеркальным способом (там на полях были нарисованы такие странные фигурки, по сравнению с которыми Босх с Брейгелем показались мне едва ли не верхом реализма),
- дагерротипы, выполненные какой-то британской научной дамой в 50-х годах 19 века — то есть, совсем ранние, выходит — и все это снимки водорослей, перенесенные ею потом на вощеную и зачем-то синюю бумагу, смотрелись они жутко и совершенно современно, настоящее произведение искусства и, в то же время, научный объект,
- всякие морские обитатели (медузы: кораллы, морские коньки), сделанные из стекла,
- коллекция каких-то хаотично наваленных слайдов, которые невозможно разобрать, и становится понятно, что смысл именно в том, как они разложены, а не в том, что внутри них,
- снимки кукол в игрушечных домиках, которые делались ученым-криминалистом в учебных целях для того, чтобы продемонстрировать студентам "разнообразие внезапности смерти",
- постмодернистские арт-объекты, среди них был экран, на котором крутились кадры из старого немецкого фильма 30-х гг. о том, как светская вечеринка была атакована жуками, кроликами и мышами,
- портреты католических священников из Ватикана, глядящих в подзорную трубу,
- и тут же работы Мирослава Тихого, которые и одиноки, и фантастически-прекрасны,
- и тут же какая-то армянская дама, которая экспериментировала с образами ван Эйка, надевая на голову пакеты из супермаркетов (да-да, я помню, что у голландцев был похожий проект, но она сделала это как-то совсем уж отчаянно),
- и маленький зал, посвященный “нашим швейцарским братьям-узникам”, увешанный фотографиями языческих масок (понятно, что нет никаких швейцарских узников, но там-то, ясное дело, веришь, что они есть, а иначе зачем?), и...
- было еще что-то.. а! конечно! морда овцы, выглядывающая из туловища ньюфаундленда,
- и чучело гигантского пингвина в опилках, привезенного из полярных викторианских экспедиций.
Временами мне казалось, что я схожу с ума или мне все это снится — видимо, еще и потому, что в огромные окна музея бил ослепительный солнечный свет, а за окнами шумело море.
No comments :
Post a Comment