Отъединенность и разъединенность — вот, пожалуй, две магистрали, определяющие жизнь человека, прямо не затронутого войной. Noli me tangere — ни словом, ни делом: все, что лично я могу сейчас — быть на связи со своими, и время регламентируется точками списки-созвона. Все остальное — работа, планы и проч. — ушло на второй план. Не то, чтоб я так уж очевидно фиксировала у себя внутренние изменения (по большей части хаотичные и невнятные: naval gaze — последнее, чем вообще можно сейчас заниматься в моей ситуации; вот уж правда, неплохо бы почекать чортовы привилегии, чтоб их), но главные уже оформились — вечная дергающая тревога, переходящая в тоскливое мутное беспокойство, у которого как будто бы нет ни начала, ни конца.

Страшно хочется унять информационный шум и грохот, но это за гранью возможного сейчас. Кромер кажется недостижимым раем.