У меня за последние несколько дней совершенно сбилась рабочая оптика, используя которую я, собственно говоря, и выстраивала свой научный — да что там, и жизненный во многом тоже — план (ну, с поправкой на прокрастинацию, конечно). Он уже много лет подряд был примерно одним и тем же: вот закончу статью, потом будет выступление в реале и/или по зуму (поправка двух последних ковидных лет: да кто теперь помнит об эпидемии), потом какой-нибудь следующий — промежуточный — доклад, снова писанина по поводу и без, за ней лето и Кромер, а затем, в зависимости от года — НекрономиКон или блоковские конференции и еще какой-нибудь длинный перечень дел с необходимой библиографией, которую нужно добить, и несколько нервирующая своими объемами стопка книг на столе, извечное филологическое цундоку.

А сейчас этот скучноватый, предустановленный течением жизни план полетел в тартарары. Вообще пока не понимаю, что делать и как: даже минимальная иллюзия контроля над собственным списком кораблей, прочитанным до середины, пока что утрачена, и все попытки хоть как-то его, этот контроль, восстановить пока заканчиваются ничем.

За эти страшные дни я не написала ни строчки по работе. Ни страницы в большой формат о неоготике, ни слова для доклада на BASEES, ни абзаца в статью для Armitage Symposium по ГФЛ. Попыталась было сесть за рецензию для одной отличной теоретической книжки, но в ушах стоит свист и раскалывается голова, в которой гуляет черный ветер.

Понятно, что это реакция на происходящее, и описанное — мелочи, не сравнимые по масштабам примерно ни с чем, а все же сделаю себе зарубку на память. Завтра начну (или, по крайней мере, постараюсь) постепенно возвращаться в рабочий режим и не дать себя сожрать ужасу и скорби. Я могу еще пригодиться, в конце концов — хотя бы и самой себе.

Третьи сутки я не вылезаю из телефона и мессенджеров, чтоб быть на связи со своими. Коротко и безо всяких эмоциональных прелюдий, всех этих «шокирован и ошарашен» напишу о главном. Мои запорожцы — мои близкие, одноклассники и однокурсники — настоящие герои. Подробности их быта на войне я выкладывать не буду (никогда не знаешь, где подстережет опасность, и не хватало еще сболтнуть лишнего и, пусть и невольно, навредить им), скажу одно: такой силой духа и мужеством можно только восхищаться. Бесконечно их люблю и молюсь за них.

Тех, кто пытается их уничтожить, ждет ад.

У меня все.

Итоги второго дня войны: пиздец, ад, вебкамеры с запорожских улиц (на них оглушительно пусто, но экран зависает: слишком много подключений), связь с запорожцами через каждые час-полтора (у них проверяют бомбоубежища, где есть, а в домовых чатах обсуждают, что пересиживать бомбардировки в подвалах бессмысленно — там запаса воздуха максимум на три часа, не больше; бои за Мелитополь, вой сирен воздушной тревоги вечером в районе Космоса и Бабурки) — заклеили окна скотчем, приготовили документы, походную аптечку и запас еды собрали в рюкзак, ночуют на полу в коридоре. На улицах вырубили электричество, группы соседей с фонарями осматривают площадки перед домой, полный блэкаут.

Блядь, я хочу проснуться.

A few words on one of the darkest days in my life

See, people always expect us, philologists, to write elaborate posts with lots of bookish references and philosophical iterations, because it’s our job. To describe, to find proper words, to put them together in a clear and (more or less) sophisticated way.

Today I can barely put a string of one or two sentences together in all the languages I know: I am simply out of them all. Everything that’s happening right now is horror that I, a scholar of horror studies, could never even fathom to imagine: none of the chthonic monsters could ever go closer to the main one, the monster of war.

Like many former Soviets, I have a mildly diverse background—Russian, Ukrainian, and Polish; nothing specifically peculiar about that. But today I feel like I, a person living my secluded and very modest life, was completely torn apart.

Armitage Symposium-2022: подалась

Несмотря на окружающее чорт знает что (не буду об этом писать), подалась с заявкой на Armitage Symposium: есть о чем мечтать и чему радоваться.

Found this rare beauty at one of the antique shops for £10. Looks like the book is pretty much in the same immaculate condition as when it was published. Going through the pages, from Art Nouveau to Art Deco, is absolutely precious.

 Ничего на известную тему писать не хочу. 

NecronomiCon Providence (18-21 августа) - быть!

Заказали сегодня Общий Паломнический Пропуск (General Pilgrimage Pass) и забукировали нашу старую добрую Omni в Провиденсе.

НекрономиКон-2022, я тебя жду не дождусь!

Imagine finding yourself in the middle of Storm Eunice cooped up inside your house (it’s time, I guess, to call the storm “notorious,” since the garden equipment has been scattered all over the garden, the gusts’ sounds beat those from the classical Goth tales, and the mere possibility to go outside resembles climbing Everest), and suddenly you’ve got a knock on the door, and there was a postman (!) who delivered a parcel.

And, of course, the parcel is like nothing else, because it contains a precious treasure, which looks and feels even more wondrous due to the circumstances it’s been delivered under. The creator is a pure genius and a gem herself, and it’s an honour to be her friend.

Eunice as it is

Ураган/шторм Юнис, притащившийся к нам с Азорских островов (это там, на одном из них, арестовали Колумба, приняв его за вольного пирата) с красным — самым высоким — уровнем опасности, выл и бился в окна целый божий день, перевернув для острастки все Ларрино садовое снаряжение (а ведь были уверены, что оно надежно спрятано за старой пластиковой бочкой, в которой я храню банки с орехами для бесстыжих белок). Как выяснилось, пока по саду летали пустые ведра из-под удобрений (весенний и тлетворный дух, что и говорить), кунг-фу французских соседей оказалось намного круче: у них на участке раскидало всю садовую мебель, зажигательно и с огоньком встряхнув напоследок столик для пинг-понга — все в добрых традициях мемов про батут и мусорный бак на колесиках от “Very British Problems”.

По мотива модного соцсетевого скандала (in a nutshell)

Что ж, напишу и тут. Оскорблять за донаты в, прости ктулху, стримах и тиктоках — это, безусловно, новое и свежее слово в стратегиях информационного продвижения и медийной оптимизации: в конце концов, предшественники стримеров и онлифансеров прогрессивно показывали жопы и напивались вдрызг в Vine-каналах за рекламные коллаборации™ с абибасами. А у преемников зато теперь связь с народом — прямее не бывает: обосрут качественно и недорого, главное, чтоб не переключались.

Тэги: скрипач не нужен блогпогосту

Nothings and triviality

Рушатся последние бастионы: Л. завел по работе твиттер, и мое недовольство, с этим связанное, обрело еще более четкие формы. Даже находиться на этой площадке с ее алармизмом, фальшивым прогрессизмом, выставкой сомнительных невротических достижений и общей какой-то невнятно-противной атмосферой подросткового хихиканья в школьном туалете не могу. Не получилось развернуться в полную силу на безнадежной Minds, закукливаюсь на фейсбуке (там в последние дни на фоне последних политических событий народ совсем сошел с ума), но воротит от одной мысли, что придется создавать еще одну теплохладную персону в заповеднике Дорси («но там же все коллеги!.. там же бурлит жызнь!..» etc.). Ну нафиг.

Боже, благослови блогпогост.

*олдовое-ностальгическое*

Вчера у подруги вспомнили Шуру, и я тут внезапно переслушала «Холодную луну» — до чего же здорово! Рейв-синтезатор (никогда не бывала на рейв-вечеринках девяностых — не пришлось, увы, только разве что сердцем; очень теперь жалею, ну да что уж), эксцентричная старушка пани Броня, королева московского андеграунда в роли себя — звезды танцпола, и, наконец, молоденький Шура, наш Энди Белл в отечественной версии “Erasure”, наш ответ Сьюзен Зонтаг с ее эпистемологией camp’а как смеховой культуры постиндустриального мира, а еще беззаботная толпа в дешевом разноцветном тряпье, «Птюч» и «Ом», и окончание универа, и мои двадцать два.

Sic transit, но весело и хорошо.

Текущее-рабочее

Выход Лавкрафтовского сборника и воодушевил, и произвел некоторое прояснение в мозгах: главное сейчас — сосредоточиться над статьей о неоготике для имлийского сборника, и за пять месяцев выдать необходимую и качественную статью.

Lovecraftian Proceedings No.4: вышли!

Итак, это случилось: 4-й по счету сборник «Лавкрафтовских Чтений» (Lovecraftian Proceedings No.4) выходит из печати в лучшем издательстве “Hippocampus Press” под редакцией профессора Д. Куинна и вашей покорной слуги. В сборнике есть и моя статья. Как же я счастлива и бесконечно горжусь сотрудничеством с моими дорогими коллегами и друзьями. Ура!

Random ramblings

Который год говорю себе, что нужно соблюдать психогигиену — и в сетях, и в фильтрации новостного контента — и все бестолку: стоит зацепиться взглядом за очередной тупой и истеричный коммент или заголовок, как забрало мгновенно падает, и от экрана оттаскиваю — выдираю — себя чуть ли не как Мюнхгаузен (за косицу из болота), повторяя мантру «не ввязываться», «забить», «закрыть». Скоро сказка сказывается, блин…

Прислали черновик расписания Басиса, и это атомный пиздец: ощущение, что накурившиеся авторы Vice и Varsity (if ya know what I mean) решили собраться и устроить междусобойчик, с команданте и хунвейбинами. Чувствую себя совершенно чужой на этом празднике жизни, и впервые за все годы серьезно задумалась, а стоит ли вообще участвовать?.. Ну, херня же, честное слово. И какое все это имеет отношение к литведу, я хз. К тому же, из моих любимых коллег там будут единицы, и оттянуться в кулуарах вряд ли удастся. Короче, не решила пока.

When I consider how my light is spent © (En)

Several days ago I, being in my normal (up to now) absent-minded state, knocked my favourite lampshade I bought by chance at the antique shop for a modest £5. God only knows which direction my brain was travelling in at that unfortunate moment, but the result was quite grim: the lampshade was completely ruined and then tossed into a rubbish bin.

Many thanks to Etsy, a bucolic place for all miserable creatures like me who need a quick fix in their dwellings, and voilà: a Morris-esque replica with my beloved Strawberry Thief pattern arrived today, and I am not mad at it at all.

Милостивый государь Андрей Яковлевич!

…На днях мы схоронили великана родной поэзии. Пушкин убит на дуэли с поручиком кавалергардского полка Геккерном […]

…Но Пушкин уже сам потребовал священника и приобщился св. тайн прежде, чем получил всемилостивейший рескрипт государев. 29 января в 2 часа 30 минут он скончался. Два сына его взяты в пажи, дочери в один из женских институтов; в указе камер-юнкер Пушкин наименован камергером. <…>

А. Ф. Воейков — А. Я. Стороженко

4 февраля 1837 (из Петербурга в Варшаву)

185 лет назад в Петербурге умер от ран, полученных на дуэли, Пушкин. Только в этот день из филолога-практика, литературоведа и текстолога я превращаюсь в человека, которому страстно хочется, чтобы сослагательное наклонение в истории сработало хотя бы однажды, вопреки всему, и он остался бы жив, и закончил свои археографические труды, может быть, переработал и завершил «Светского человека» (акварельный отрывок из него, «Гости съезжались на дачу», стилистически-динамичный, спорный и абсолютно современный, остро нуждается в продолжении) – о поэзии я уж и не говорю. Вся сила магического мышления, отсутствующего в обычное время (вечный повод для высоколобых острот), фокусируется сегодня на его не-смерти: при этом, впрочем, хочется удержаться от кафешантанных песенок «Саша, не ходи на Черную речку» и проч. – пошлость можно победить молчанием.

Wendigo and alchemy: finally together.

В. П. Полухина: In Memoriam

Почти два года назад, в канун юбилея Бродского, я написала о встрече с Валентиной Платоновной в Престоне и о ее недавно вышедшей книге «Из не забывших меня. Иосифу Бродскому: In memoriam». Теперь это пост памяти и искренней благодарности. 

Царствие ей Небесное и вечный покой. +

Паронимы идут в атаку

Какой шарман.

Робот скомпилировал «первопроходца», «искателя приключений», «авантюриста» и современного слэнгового «попаданца», и получилось то, что получилось (ну, не без романтики, в принципе). Тот самый случай, когда у носителя языка внезапно выпадает из памяти нужное слово, которое спешно заменяется «так себе» паронимом. Короче, малопропизм шагает по планете, и результат по-своему радует:

Shall I strew on thee rose or rue or laurel,

Brother, on this that was the veil of thee?

Or quiet sea-flower moulded by the sea,

Or simplest growth of meadow-sweet or sorrel,

Such as the summer-sleepy Dryads weave,

Waked up by snow-soft sudden rains at eve?

Or wilt thou rather, as on earth before,

Half-faded fiery blossoms, pale with heat

And full of bitter summer, but more sweet

To thee than gleanings of a northern shore

Trod by no tropic feet? ©

 

Полуфилиппика- полуржач

Надо все-таки завязывать с фейсбуком: концентрация пошлости там в последние дни совсем люто зашкаливает, и финский стыд за все написанные кем-то другим глупости испытываешь ты сам. Стараюсь сводить свое присутствие к минимуму — никаких, боже упаси, прочувствованных постов с элементами душного эмоционирования и остальными модными крючками™ на потеху почтенной публике (хотя иногда нет-нет, и тянется рука, будем честны), никакой дешевой интеллигентщины и переливания из пустого в порожнее, даже прилежных сочинений мини-рецензий «как я прочел книгу/ посмотрел кино, и сейчас поделюсь своим особо ценным мнением со всем миром» становится все меньше (видимо, зарезервирую это в будущем эксклюзивно для бложека, т.е. для себя самой). Такого феноменального текстуального обесценивания по всем фронтам мне, признаться, наблюдать еще не доводилось: это какой-то Рим эпохи упадка, в котором доебавшиеся до мышей псевдо-патриции оседлали лошадок, любовно вылепленных из говна.

Meanwhile ©

Вот странное дело: после того, как я решила не посылать статью для публикации, а переработать ее позже и вплотную заняться неоготическим проектом, сразу стало как-то легче и голова немного прояснилась: по правде сказать, прошедшая неделя в плане психологического комфорта (с приставкой -дис) была не самой легкой. А тут внезапно сразу захотелось читать (и перестановка книжных полок оказалась очень кстати), сосредоточиться на нужном и перестать рассеиваться. Ну, one at a time, короче.

Рабочее-грустное (но со сдержанным оптимизмом в конце)

Посмотрела сейчас (в стотысячный раз) текст своего прошлогоднего октябрьского выступления на хорошей конференции, который почти переделала в статью, и чем дальше с ним (с ней, вернее) сижу, тем больше понимаю, что в этом виде отправлять материал не могу — какой-то он сырой и неопрятный, с бесконечными повторами (сплошные вторяки!), и моим стандартам ну никак не соответствует. Обидно, конечно (я почему-то думала, что текст «вылежится», и я смогу его переработать), но нет: слишком уж куцый каменный цветок выходит. 

Я совсем забыла, оказывается, сколько у меня там было разных заимствований, и подумала, что, отправь я ее к дедлайну, потом загрызу себя за небрежность — это же, чорт побери, просто пэчворк какой-то: там вторая часть (лавкрафтианская, с моими переводами плюс ГФЛ и Шпенглер в критике Джоши) ничего такая, живенькая, но первая откровенно слабая и вторичная — вариации давно известного, и общее ощущение дурацкой компоновки (когда делала доклад, это так не бросалось в глаза). А если я вижу, то и рецензенты заметят. Раньше черновики размещала на Академии, а потом решила в одночасье, что буду там постить уже напечатанное — во избежание.

...and a celebration (En)

But of course! The best way to celebrate your Britishness is with a drop of Moscato and a slice of frangipane.

5 years of citizenship and more (En)

Today marks exactly 5 years since I got my British citizenship and, as it turns out, 40 years of Larry’s arrival to this country: we found it out by chance when he recently went through his old documents. Both he and I are as delighted as we are baffled: 5 years? 40 years? Really? Tempus fugit indeed.

Larry’s perception of his move is not that different from mine: once his feet touched this land he immediately felt that he was at home, although back in 1982 Britain seemed to him, a young American academic from eternally sunny Palo Alto, as quite small and slightly modest—shops, even the larger ones, were minuscule compared with the Californian malls; houses resembled those for dolls; cars were also tiny. Yet that infallible feeling of being in the right place was here for him; he said that the very first thing that fascinated him was the milkman’s delivery of fresh milk at the doorstep: it still exists, although the business is not operating on the same scale as it was before, which is sad.

Wan February with weeping cheer,

Whose cold hand guides the youngling year

Down misty roads of mire and rime,

Before thy pale and fitful face

The shrill wind shifts the clouds apace

Through skies the morning scarce may climb.

Thine eyes are thick with heavy tears,

But lit with hopes that light the year’s. ©