Armistice Day в Кембридже

Когда мы пришли к кембриджскому мемориалу памяти павших в двух войнах — Первой и Второй Мировой — маленькая площадь перед памятником и все прилегающие к ней улицы — Хиллз Роуд и Стэйшен роуд — были заполнены народом, а все подъезды к монументу перекрыты. Мы появились там минут за пять до начала самой торжественной части церемонии, посвященной столетию окончания Первой Мировой войны, Armistice Day: люди в толпе тихо переговаривались, школьники держали в руках какой-то самодельный плакат. Когда раздался голос мэра Кембриджа, объявивший две минуты молчания*, все замерло: молчали взрослые и дети, старики и молодежь, мужчины и женщины, town и gown, и только младенцы в колясках радостно гулили навстречу тихо осыпавшейся с сикомор листве. После минут молчания заиграла волынка, Battle’s O’er:

March no more my soldier laddie, 

There is peace where there once was war. 

Sleep in peace my soldier laddie, 

Sleep in peace, now the battle’s over.

Наискосок от нас стоял ветеран в орденах, очень пожилой уже человек — заплакал и отвернулся: женщина рядом взяла его под руку и увела в здание рядом.

Оркестр играл “Nimrod” Элгара, хор мальчиков Кингз Колледжа — тот самый, что выступает в часовне Кингз каждый рождественский Сочельник — исполнил «Реквием» Дюрюфле, а потом вся площадь запела “God, Save the Queen”, и второй раз в моей жизни я пела гимн вместе с остальными кембриджцами — я, такая другая, совсем не-британская, но все-таки теперь уже и английская тоже, и снова чувствовалось, с какой стороны живет сердце.

После того, как торжественная часть церемонии завершилась и площадь покинули военные (пехотинцы и моряки), скауты и священники, мы рассматривали венки — традиционные с алыми маками, белые от пацифистов, пурпурные — от тех, кто предлагал вспомнить погибших на войне животных, и от этого тоже сжималось сердце.

И был ослепительно-прекрасный день, потому что у смерти вырвали жало.

_______________________

* Традиция, берущая начало в южноафриканском Кейптауне; мэр города, сэр Гарри Хэндз, узнавший о гибели своего сына Реджинальда в газовой атаке 20 апреля 1918 г., постановил, чтобы ровно в полдень 14 мая 1918 г. были сделаны два выстрела из пушки на кейптаунской Сигнал Хилл: первая — за всех победителей, вернувшихся с поля боя, вторая — за всех павших в битве.