А еще прекрасными Кораллами было привезено/нанесено сладостной и прельстительной шиповниковой пастилы и зефирического зефирного зефира. Всякое действие в Кембридже замерло: все вкушают.

Кораллы

Завтра в Кембридже с утра Кораллы. Моя задача — их встретить и сотворить кораллий праздник на неделю.

“Роза и крест” в Японии

Мой замечательный друг, блестящий ученый-славист Дзотаро Ота готовит доклад на конференцию о Блоке: он поделился уникальными материалами о переводах блоковской “Розы и креста” на японский язык*.

Вот что пишет Дзотаро в своем докладе (выдержки он выложил в ФБ; делаю перепост с его разрешения, полностью сохранив язык оригинала):

В Японии существует единственный перевод [“Розы и креста” ­­– прим. мои], который выпустили в конце 1979-го года. Переводчики – Сигэо Васису (1915-1982) и Такэси Кодайра (1939-1992). Хорошо отработанный перевод, прекрасно сделанные обложка и переплет, дизайн книги с иллюстрациями. Книгу давно прекратили издавать, а сейчас можно приобрести его распространенное, дешевое издание.

Васису – поэт. Хотя не был широко доступным, но в малом круге страстных любителей поэзии его уважали и оценивали. Он не был специалистом в научном мире, а сам изучал несколько европейских (древних и современных) языков. Он родился в городе Йокогама в семье православных верующих, и, как христианина, его интересовали разные верования, в том числе и неортодоксальные секты.

Хроники трансфигурации

Тотчас иди на гору,

Где стоят три величественных храма,

И узри там все от начала до конца.

Вначале тщательно проверь себя:

Пусть тот, кто весит слишком

Мало, остережется.

Ни одного гостя не потерпит эта Свадьба

Кто не хранит бдительность и нечист.

<...> Затем все остальные были по очереди взвешены. Из каждой категории один, самое большее два, выдерживали испытание, а чаще ни одного. Каждый выдержавший награждался красной бархатной мантией и лавровой ветвью и садился на ступени у трона Девы.

Теперь настала наша очередь, — тех, кто спал в зале. Из нас только мой компаньон и я выдержали все гири. Мой компаньон держался так мужественно, что все даже зааплодировали ему, и Дева проявила к нему наиболее глубокое уважение. Когда наконец, весь дрожа, ступил на весы я, то мой компаньон, уже сидевший в мантии на ступени, дружески взглянул на меня, и сама Дева улыбнулась мне.

Я так легко перевесил все гири, что Дева велела стать на другую чашу весов троим рыцарям в полном вооружении. Тогда на нее влез один из пажей, и я выдержал их всех, и он громко крикнул: "Это он!"

Терновник из Трои в Лондон попал, и с этим каждый согласен©

Август расположился в саду с комфортом. Сегодня на голову обрушился теренный град,  так что пришлось срочно тащить пузатый металлический таз, подставлять под ветки и следить, чтоб после встряски сливины метко и гулко падали на блестящее металлическое дно.

А значит, завтра будет вариться сливовое варенье, а после тихо загустевать в круглых стеклянных банках, по случаю отмытых до полной прозрачности.

Хожение трилистника

Вот тут описывается, что вероятнее всего ирландские монахи открыли Фарерские острова гораздо раньше бравых викингов но какие ваши доказательства? 

Уверена, что главным доказательством их тамошнего пребывания должен стать окаменевший трилистник. По-другому и быть не может.

Топоров

Виктор Топоров был лучшим русским переводчиком западной поэзии последних десятилетий. Благодаря ему еще в школе я прочла стихи Браунинга и Шелли, Харта Крейна и Уистона Хью Одена. Топоровский перевод “Улялюм” По я считаю безукоризненным даже в сравнении с Брюсовым и Бальмонтом.

Светлая ему память.

«Поеду»,— начетчику молвил наездник.
«Я справлюсь»,— пугливому начал пытливый.
«Тебя,— непоседа сказал домоседу,—
Съест птица, а я вот уеду без следу».

Tutti quanti

Почему-то застряло в голове: “Долой полосатых котов эготизма!”

***

Все же интересно получается. Любовь Дмитриевна Блоку пишет о соседке-купчихе и шоколадных конфетах от Краутце — обстоятельно и “с деталькою”, а он ей в ответ: “Когда я приехал в Шахматово, было серо, шел дождь; но тишина и свежесть. Первый день были неприятности с плотниками, но теперь пока наладилось”. 

Ну не могло же не наладиться, коли свежесть и тишина. Даже и безо всяких конфет, пусть и дважды шоколадных. Хоть и от Краутце.

Хроники работы: о блоковских корреспондентах, античности и Бёклине

Никогда не обращала раньше внимания на это письмо композитора С.В. Панченко Блоку 18 апреля (1 мая) 1903 г.:

Сыплю на Вашем пути цветы, па­поротники и душистые травы. Пусть это будет Вам ковром на всю Вашу жизнь, столь длинным, сколь долог будет путь Вашей жизни. Пусть по сторонам этого ковра — вашего пути — юноши греческие прекрасные встречают Вас торжественной музыкой флейт и гобоев, в строях дорийском, фригийском, ионийском. Пусть поэты слагают Вам звучные стихи. Пусть на пути Вы будете встречать священные рощи Беклина для отдохновения — рощи тенистые, таинственные и задумчивые. И пусть там Вам жрицы прекрасные и стройные поют гимны под аккомпанемент арф многострунных. А над Ва­ ми, во все время пути Вашей жизни, пусть непрестанно льются серебряные песни светлых серафимов. Пусть Ваш путь весь, до самой крайней черты, будет счастлив и добр.

Год в Кембридже

Не буду писать ничего рефлексирующего — неблагодарное это дело. Скажу лишь, что чувствую себя одновременно всеми героями нижеследующей истории — после приземления на благодатную сушу яблочного пирога.

Завтра ровно год, как я тут.

Хрупок сон лепидоптер

Вчера с френдом случился на ФБ преотличный бессвязный диалог, отправной точкой к которому послужила новая только что вышедшая в свет биография Кафки: автор работал над нею 20 лет. Судьба биографа пленила умы: запощу наш разговор и здесь, пожалуй. Буду перечитывать иногда долгими окукленными вечерами.

***

SV: Reiner Stach has spent more than 20 years working on Kafka’s life. Успел ли бедолага Стэч своей пожить?

Я: А вот это вопрос. Как увидите жука-оленя громадного, призывающего Жозефину и весь мышиный народ, знайте — это все Кафка, все она.

SV: Однажды Питер Стэч проснулся и обнаружил, что превратился в огромную бабочку. Он не мог понять, то ли он Набоков, которому снится Кафка, то ли Баранкин, потерявший сон.

Я: Пандемониум безотчетной энтомологической скорби.

SV: Тут влетает жена и кричит: “А где Райнер?”

Садово-огородное

Сад вошел в мою жизнь постепенно — вначале просто как факт новой реальности (“в доме есть сад”), затем его реальность стала все больше овеществляться — утром завтракаешь на кухне, смотришь в сад, кот отправляется гулять по саду, в саду цветы, каждый раз разные, по сезонам, как и фрукты, и ягоды. А потом сад стал частью жизни, и вот ты уже не понимаешь, как же ты жил без этого всего раньше. Без скамейки под кухонным окном, без зонта для сушки белья, который просто втыкаешь в землю недалеко от сливового дерева, а напротив, на том месте, где когда-то был посажен укроп, теперь валяется кот, потому что там его законное место. И без того еще, чтобы пройти босиком по ночному саду, где вдоль дорожек неярко горят светильники, отдавая накопленный за день солнечный свет.

Хроники работы

Подумала, что андреевский “Дневник сатаны” лучше всего читать параллельно с льюисовскими “Письмами Баламута”. Нравоучительное выходит чтение. Андреевский пафос как-то сразу быстро сдувается.

***

Запала в душу транслитерация имени Стриндберга в старом академическом издании — Йухан Август.

300

300й пост, однако ж. Движемся. Слона через три хода не потеряем.

“В будущем каждый получит свои 15 минут анонимности”.

Автор, вроде бы, Бэнкси. А может, и вовсе не он. Может, просто Анонимус расчувствовался.

Nothings and (non)-triviality

Это возможно только в Кембридже. Когда ты возвращаешься из ресторана, переходишь крошечный мостик, идешь немного вдоль аллеи, по которой бродят сонные крупные телята, и они застенчиво уступают тебе дорогу. А ты выходишь на дорогу, сворачиваешь на улицу под названием Princess street и дальше следуешь уже привычным маршрутом.

Manna Dew.

Лексикографическое внезапное

Видимо, “мантилепи” мне было мало, и сегодня лексикографический пенат выкинул новый финт из серии “роботы шутят”.
Понадобилось уточнить количество возможных переводов устойчивого выражения “на фига”, которое сперва написала слитно. Первое, что выдал словарь: “иди нафиг”.
Ну и подумаешь.

Краткое рабочее

Фамилии всех деятелей Серебряного века смешались у меня в голове в громокипящий кубок. Отчего-то кажется, что они (деятели) периодически выныривают оттуда и трясут всклокоченными экстатическими бородами.

Будет ли полог над ложем туман,
Белый туман?
Эвий! Эван!

Львівська ґвара і мантилепа

Моя украинская часть веселится и ликует: мною был открыт восхитительный ресурс — “Короткий словник львівської ґвари”, словарь львовского диалекта, состоящий из западноукраинских, польских, немецких и еврейских слов (вкратце о том, что такое львівска ґвара, можно, к примеру, прочесть в украинской Википедии, а также в русской).

Мой безусловный фаворит — слово “мантилепа”, которое означает “неохайна жінка” (неряха). 

***

Мантилепа нагадує мені “дурепу в мантільє”, або щось таке.

Розы парка Табóр

Поскольку сегодня я чуть более чем полностью погрузилась в работу с указателем для тома, написать что-то внятное вряд ли успею, поэтому просто запощу фото из реннского парка Табóр — тамошний розарий вновь вернул меня в ряды убежденных розолюбцев. 

***

Розы алые и белые, сливочные и чайные, пятнистые, китайские, вихрастые и строгие, розы в соцветьях и поодиночке, розы в бутонах и почти облетевшие, розы с влажным ароматом только что прошедшего бретонского ливня.

Гурманное-апокалиптическое (в назиданье)

Немного французских хроник (пока не очень связно, буду постить отдельные воспоминания. Начало тут.

Пока Л. был на конференции, я решила осмотреть окрестности Ренна, которые, конечно же, были волшебны.

В какой-то момент вознамерилась перекусить и набрела на улочку перед местной церковью Нотр Дам, на которой кучно располагался всякий разный общепит. Зашла в первый попавшийся: при себе у меня был французско-английский разговорник, поэтому чувствовала себя более-менее уверенно (как показала практика, я сильно ошибалась). Спросила официантов на ужасном ломаном французском, говорят ли они по-английски (решительное и, как мне показалось, слегка испуганное “нет” было мне ответом), потом попыталась попросить меню на английском (наивная), а потом опорные фразы в разговорнике как-то быстро закончились (кроме “счет, пожалуйста!”, но до этого было еще далековато), и тут уже я, признаться, слегка растерялась. Персонал, впрочем, пытался мне всячески помочь, демонстрируя искреннее дружелюбие и расположение, и в итоге я все-таки решилась на “отобедать”: заказала, как мне привиделось (с чего? ума не приложу), легкий салат с зеленью и “стартерс” — маленький сэндвич с сыром, при том как-то упустив из виду, что лицо девушки-официантки, принимавшей заказ, не сулило ничего хорошего выражало искреннее недоумение. 

Я отнесла это на счет предыдущих идиоматических трудностей, которые, как мне показалось, остались позади. Ха! Наивность наказуема! И незнание языков, кстати, тоже.

Заказ принесли через пять минут.

Бытописательское, социальное

Друзья из Кентербери рассказали нам историю. Несколько лет назад на одной из соседних улиц русская семья купила дом. Первое, с чего новые жильцы начали реконструкцию — обнесли дом высоким, выше человеческого роста, забором и по периметру установили камеры видеонаблюдения. Отделочные работы продолжались очень долго: внутри дома постоянно орудовали разные группы архитекторов и дизайнеров. Наконец, все было завершено, и семья пригласила к себе на новоселье всю улицу. На празднике они извинились перед соседями за все доставленные неудобства — шум техники, пыль и строительный мусор. Дом поразил гостей роскошью отделки и пышным убранством.

Шло время.

Даунхэм Маркет

Даунхэм Маркет (встречается еще написание Даунем Маркет) — крошечный городок чуть севернее Или, может, и неприметный, но славный, весь утыканный домиками, будто вылепленными из коричного теста. Чуть не на каждом углу методистская церковь или приземистые здания Армии спасения вперемешку с магазинчиками "Сад-огород", где аккуратные британские старушки в платьях, усеянных пейслийскими огурцами, придирчиво выбирают рассаду.

Tанцевальное vs фразеологическое

Подумала, что Леверкюн написал бы отличную музыку к фокстроту. И назвал бы его Tenebrae cum figuris. Ну или как-нибудь еще.

***

В разговоре с подругой Н. возникла тема перевода на английский поговорки “Муж и жена — одна сатана”, или “Жена и муж — один уж”. Мне и самой стало интересно, и я спросила Л., есть ли в английском что-то подобное. Л. подумал и ответил, что прямых аналогов, пожалуй, не найдется. Любопытство мое разгорелось, и я решила попытать разные интернет-словари на предмет искомой фразы, но все они выдавали какую-то искусственную чепуху наподобие “such a cup, such a cruse” (Л. сразу же отверг данный конструкт как неестественный и никогда ему в реальности не встречавшийся) или “they are indeed of the same breed” (“As a common proverb? I don't think so,” — снова cказал Л.) — и еще парочка таких же бестолковых выражений, которые явно были неуклюжей калькой с русского. Наконец, на одном древнем форуме выискалось прекрасное: какой-то человек предложил свой собственный перевод поговорки, и звучало это так: “Whether it's husband or wife, you'll get trouble and strife”. Хоть перевод и вышел многословнее оригинала, но смысл передан точно да и рифма присутствует. 

Замечу, что Л. от английской фразы пришел в полный восторг.

Маргейт, море и диковины Галереи Тернера

Последняя наша поездка к близким друзьям Л. в Кент была какой-то фантастической: я-то первоначально думала, что мы сразу приедем в Кентербери, а они нас встретили на вокзале и повезли в Маргейт, на берег Северного моря. Такой ослепительной белизны зданий на берегу, как в Маргейте, я до этого в Англии не встречала: наверное, такое впечатление у меня сложилось еще и из-за того, что стояла замечательная погода, солнце палило нещадно, и хотя я терпеть не могу жару, там это было очень приятно — море прохладное, тягучее, как бирюзовая патока, чем-то похожее на балтийское побережье в Юрмале. Море усмиряло колючее солнце, и от этого становилось легче дышать.

О ящерице и вероучении

Попалось сегодня на глаза замечательное интервью Епископа Толедского и Болгарского Александра (Православная Церковь Америки). Особенно хороша концовка:

— Ну тогда я вам расскажу одну историю. Один молодой человек, философ из Афинского университета, приехал на Афон. Он был абсолютный атеист: вся эта религия полная чушь и глупости. Но он слышал о святом человеке и решил с ним поговорить. Старец его принял и спросил: «Что тебе нужно, дитя мое». Он ответил: «Докажи, что Бог есть. Ну, докажи». Старец сказал: «Невозможно доказать, что Бог есть». Философ говорит: «Тогда зачем верить в то, что невозможно объяснить?» А старец ответил, что и не нужно ничего доказывать. Он верит в Бога, потому что это очевидно. И отцы в монастыре верят в Бога. А потом он позвал ящерицу, которая жила неподалеку и иногда прибегала к старцу. Отец Паисий спросил ее: «А ты веришь в Бога?» Она поднялась на задние лапки и кивнула головой. Так вот этим философом был я, и больше я с Афона не уходил.

Приходится откладывать пока писанья хроник из-за работы, так как к вечеру не остается сколь-нибудь сокрушительной творческой силы и горенья в мозгу, чтобы описать все так как нужно, а кое-как не хочется. Именно поэтому последние записи напоминают большей частью контрапунктный лытдыбр. Ничего. Это тоже отчасти нужное дело.

А в вечернем саду меж тем отчетливо тянет горькой и терпкой августовской прохладой: осень идет.

И скоро исполнится год, как я тут. А кажется, что не год прошел, а целая жизнь, и та, старая, видится будто сквозь вогнутое зеркало с картины ван Эйка.

На днях в саду стала свидетелем того, как два шмеля боролись за место под солнцем — то есть, за то, чтобы беспрепятственно и со всем возможным комфортом разместиться на самой крупной ежевичной ягоде. Соперники пыхтели, сопели, недовольно, хоть и тихо, жужжали, пока один из них не оказался в траве, где, перевернутый на спину, беспомощно хватал ногами воздух. Пришлось перевернуть при помощи соломинки (забыла, кусаются шмели или нет; вроде бы нет, но уж слишком мохнаты для того, чтоб казаться совсем безопасными). Пострадавший радостно отряхнулся, будто бы даже сморщился на мгновение от удовольствия и чихнул, а затем деловито взлетел, совершив головокружительный пируэт на уровне моего носа. И пораженье от победы так и не вздумал отличать. Да и ладно.

***

Задумалась над тем, как же мне упорядочить все свои текущие хроники: едва хотела подробно написать о Бате и Остин, как тут уж подоспела французская поездка; не успела как следует описать все детали пребывания в Ренне и Мон-Сен-Мишель, ан мы уж в Маргейте и Кентербери. Занятная вырисовывается задача. Ну ничего: тем интереснее рассмотреть все скитанья под увеличительным стеклом.

Кентербери — город покосившихся домов эпохи Тюдоров, прекрасных в своей ветхости, город каменных стен, выложенных по краю камнем флинт. И маргейтских чаек, которые и здесь чувствуют себя полноправными хозяевами.

Случилось мне в ту пору завернуть

В харчевню «Табард», в Соуерке, свой путь 

Свершая в Кентербери по обету...

©

Завтра в Кентербери до воскресенья.

О французских интеллектуалах

Л. в Ренне о французских интеллектуалах: “Если вы хотите выглядеть с шиком, как настоящий француз, вы должны сидеть на открытой веранде кафе и пить крошечную чашку кофе весь день, задумчиво-рассеянно обозревая прохожих: если же вы хотите выглядеть как французский интеллектуал, вы должны сидеть на открытой веранде кафе, пить крошечную чашку кофе весь день, задумчиво-рассеянно обозревая прохожих и раскрыв на любой странице томик Андре Жида”.

...Почему у Л. фигурировал именно Жид, а не, скажем, Андре Бретон, выяснить пока не удалось.

Между прочим, на этой картинке сидящий слева джентльмен вполне удачно скопировал хлестаковское представление о Пушкине: 

Литераторов часто вижу. С Пушкиным на дружеской ноге. Бывало, часто говорю ему: «Ну что, брат Пушкин?» — «Да так, брат, — отвечает, бывало, — так как-то все…» Большой оригинал.

Просматривала хабермасовский "Философский дискурс о модерне" (читала эту работу лет 7 назад; нужно было кое-что освежить в памяти), и глаз выхватил в прологе важное: 

«Нетрудно видеть, — пишет Гегель в предисловии к «Феноменологии духа», — что наше время есть время рождения и перехода к новому периоду. Дух порвал с до сих пор бывшим миром своего наличного бытия и своего представления о себе и готов погрузить его в прошлое и трудиться над своим преобразованием... Легкомыслие, как и скука, распространяющиеся в существующем, неопределенное предчувствие чего-то неведомого — все это предвестники того, что приближается нечто иное. Это постепенное измельчание... прерывается восходом, который сразу, словно вспышка молнии, озаряет картину нового мира».

Собственно говоря, гегелевский посыл ясен как Божий день: настоящее — это всегда заминка будущего в прошлом, и чем яснее его предчувствие, тем быстрее будущее обретется в настоящем, а если внимательно следить за знаками — то и в прошлом, конечно, тоже.