7 августа, как всегда в этот день, думается о Блоке и о его скорбной кончине, которая, как ни тоскливо это звучит, случилась вовремя: истории этого сослагательного наклонения лучше не знать.
Вместо официальных некрологов «на смерть поэта» вспомнилось вдруг последнее четверостишие из «Идут часы, и дни, и годы» — стихотворения, написанного задолго до ухода, в 1910:
Но час настал. Припоминая,Я вспомнил: Нет, я не слуга.Так падай, перевязь цветная!Хлынь, кровь, и обагри снега!
Служащим — в Инженерной ли части Земского союза или в ТЕО Наркомпроса — Блок действительно был, а вот слугой никогда (совпадение блоковского лирического героя с ним самим видится здесь вполне естественным и непротиворечивым): он катастрофически не вписывался в постреволюционную додекафонию, в которой “Ecce Homo” отчетливо превращался в худ. механику «Живфака»/«Скульптфака» и проч. Вхутеина/Вхутемаса — интересную, сложную в своей композиционной обезличенности, но, конечно, не имевшую ничего общего с сокрушительной — и глубоко индивидуальной — жертвенностью не «человека масс», а просто человека.
Блоковское жертвоприношение переживается особенно остро в грозовые августовские дни, перед обескровливающей осенней тьмой и макабром, когда нет сил и как будто нет цели, и все-таки его обезоруженное служение — здесь, с нами, и это дает надежду.
Светлая ему память.
No comments :
Post a Comment