“Horrifying children” (Bloomsbury, 2025)

The collective monograph on hauntology as a core element of British children’s television (Bloomsbury, 2025) has arrived: the authors of the essays are analysing the spectral elements of the cinematic (as well as living) experiences of children on British TV in the past and present. I am reading a novel recommended to me by a dear friend, so I’ll have a chance to read this one a bit later. At first glance, not all pieces sound equally interesting, but the vast majority of them look good; let’s see.

“Everybody’s talking: a new production – and translation – of Chekhov’s everyday masterpiece” by Elizabeth Lowry (TLS)

This is by far the funniest description of the most annoying Chekhov’s play:

The Prozorovs are members of Russia’s ineffectual liberal intelligentsia. They are full of ideas about the nobility of work, despite the fact that none of them, apart from the eldest, the stressed-out teacher Olga – played with magnificent restraint by the Globe’s artistic director, Michelle Terry – has ever done much of it. Ruby Thompson’s Irina is woefully naive, enthusing about the importance of manual labour while being easily diverted by gifts of spinning tops and little notebooks and coloured pencils. Andrei, the “intellectual” Prozorov brother, is an eternal student who hopes to become a faculty professor in Moscow. Middle sister Masha, languishing in a boring marriage to the schoolmaster Kulygin (“She was eighteen when she got married, and she thought he was the cleverest man in the world. And now she doesn’t”), craves change. She gets this when she meets the sexy, sad Lieutenant-Colonel Vershinin, with his depressed wife and his musings about destiny and human evolution. ©

Cambridge academic hauntology

Apparently, Cambridge academic hauntology and ghost studies were a thing: go figure.

The society was not cloistered off from the rest of the academic world. Discussions about psychical phenomena spilt over into the most respected philosophy journals of the period. For example, one of the 1902 issues of The Monist included a paper entitled ‘Spirit or Ghost’ by Paul Carus (the journal’s editor), and musings about life after death, precognitions and telepathy also appeared in the journals Mind, Proceedings of the Aristotelian Society and Philosophy. Soon after the turn of the century, popular interest in psychical research began to wane. Ectoplasm turned out to be cheesecloth. Levitating tables were discovered to be attached to fishing wire. Ghosts emerging, in near complete darkness, from ‘spiritual cabinets’ looked suspiciously like the mediums themselves dressed in white robes. But the philosophical fascination with paranormal phenomena continued. Long after psychical research had been pushed out of biology, psychology and physics departments to the margins of academia, professional philosophers continued theoretical discussions about its findings unabated. There is no better example of the symbiosis of academic philosophy and psychical research than C D Broad. ©

Два года, как не стало папы.
Много тюльпанов и память.

М. Кузмин «Материалы к «Смерти Нерона»» (Публикация Константина Львова)

Тут уважаемый Константин Львов проделал огромный археографический труд по подготовке материалов к кузминской «Смерти Нерона».

Коллеги, плотно работавшие с ф. 232 (Шумихин, Н.А. и другие) и с ремизовским архивом, всегда вызывали мое неизменное восхищение.

Спасибо!

“Viennese whirl: a collection of ‘lost souls’ in postwar Austria” by Karen Leeder (TLS)

Postwar Austrian literature gave us Thomas Bernhard, too.

What might have been a tired formula – the run-down café transformed into a sanctuary for a band of likeable oddballs – is lit up by its cast, all in some way struggling with “a hairline rupture”, all seeming to watch life pass them by. And while the novel stands up for the dignity of the human amid the casual violence of progress, it contains something more existential at its heart. ©

Nothings and triviality

На вопрос, что именно для меня является определяющим фактором для (не)вовлечения в сетевые дискуссии о социокультурной политике, я неизменно цитирую своего дедушку, который отвечал на все похожие просьбы следующее: «Мне это нужно, как зайцу стоп-сигнал».

…Мастер точных формулировок, говорю же.

***

Никогда бы не подумала, что инста-шитпостинг будет доставлять мне столько чистой незамутненной радости. Только небо, только ветер, только балет и керамика, причем вполне буквальные: подписалась на костюмеров Ковент Гардена и на бесчисленные паблики художественных мастерских и артелей по изготовлению красивой посуды*.

Надо было давно устроить себе цветовую арт-терапию, но уж лучше поздно, чем etc.

_______________

* Не только на них, конечно: томные девицы из Вагуэ ходят у меня на стартовой странице табунами туда-сюда — лепота!

 37 лет, как ушла мама.

Подумалось тут.

Не очень хорошо образованные, но энергичные люди, любящие наукообразный волапюк, напоминают мне одного гражданина, который призвал оппонента в споре прекратить изъясняться эмфиземами. На робкий вопрос последнего «может быть, эвфемизмами?» гражданин яростно потребовал прекратить балаган.

Суетное-сокрушительное

Завела Инсту (не спрашивайте: про джинсы и отсталые слои населения все еще помню).

После бесконечных срачей в х-виттере, которые обозревать все скучнее, и фейсбучного фида, состоящего чуть более чем полностью из рекламы и редко долетающих до середины страницы постов друзей*, захотелось скроллить еще бездумнее, перечитывая «Постмодернизм и общество потребления» симпатичных картинок, на которых длинноволосые девы грациозно пьют кофе в кинематографичных интерьерах.

Все это у меня теперь есть; как им пользоваться, я пока что не имею ни малейшего понятия: как всегда, я приземлилась ровнехонько к шапочному разбору, когда все коллаборации уже заколлаборированы, все модные интеграции заинтегрированы, а хэштеги рисуются сами собой.

Ну и ладно: будем развлекаться как умеем.

________________

* которые, судя по всему, тоже давно уже выгорели (еще бы-то: не первый год здесь сидим)