По поводу произошедшего.

В общем,  я не стремлюсь оригинальничать, поэтому всё сказанное далее представляется мне самоочевидным до банальности.

Вы можете спорить с собеседником до хрипоты и помутнения в глазах, можете порвать с друзьями, если их мировоззрение противно вашему, можете презирать и ненавидеть (святых нет, ага), если считаете, что объект того заслуживает, и при этом вы-таки можете полностью полагаться на ваши частные суждения и измышления, даже если они представляют собой чистую и незамутненную спекуляцию. Вы можете бороться за них, призывать за них к ответу в суде, доказывая свою безусловную правоту etc.

Всё это вы можете делать ровно до того момента, где заканчивается слово и начинается т.н. “область активного действия”. И тут вы обязаны остановиться. Потому что ни избивать, ни калечить, ни убивать за противное вам вы не имеете права. Не. Имеете. Права.

Как бы вам этого ни хотелось.

Злиться, презирать и ненавидеть — да, сколько угодно. Мстительно пикироваться в словесном поединке — не вопрос. Но как только в ход идут калашников, бита или кистень, в цивилизованном и секулярном обществе заканчивается человек с суммой его прав, свобод и обязанностей, и начинается выродок, который стоит на обочине, готовый “уебать с ноги за всё правильное против всего неправильного”.

Вольтеру (или его биографу Эвелин Холл, неважно) приписывают пафосный афоризм о готовности жертвовать собой за убеждения врага: как и все патетические фразы, он звучит идиотски. Умирать за чужие убеждения странно. Умирать за свои обидно. Убеждения надо приобрести и с ними жить — и не пытаться перевоспитывать тех, чьи взгляды вам чужды, если они не лезут к вам со своими пятью копейками на улице.

Не нравятся карикатуры, фотки  котиков и обнаженка — закрой журнал, мудак, сгрызи его или сожги. Поори в форточку, выпусти пар, развлеки соседей. Трогать, бить, насиловать, убивать — не смей. Иначе ты обезьяна с гранатой, а не человек, и заслуживаешь соответствующего отношения. Dixi.