Текущее-ветеринарное

Днем позвонила вет из нашей ветеринарки — не та, что была до того, а другая: сразу же расположила к себе, звучала участливо и тепло. Вечером мы с Л. были на встрече с ней же (без Пикола): выяснилось, что сканы из ньюмаркетовской клиники в нашу больницу так и не переслали (кому сказать спасибо, что живой: все как всегда), мы объяснили нашу позицию по Пиколу (никакого инвазивного и бестолкового лечения с мучительной химией и нулевым результатом), врач нас внимательно выслушала и сказала, что постарается учесть все, что можно, и либо подобрать для него подходящий паллиативный протокол, либо, когда придет время, давать ему обезболивающее до тех пор, пока это будет иметь смысл. 

Странно, но после разговора с ней (она, кстати, американка из Северной Каролины) в голове как-то прояснилось, и наступило спокойствие: будем делать все возможное до самого конца и постараемся, насколько это буде возможно, отодвинуть уход. 

Посреди всякого муторного и тяжелого — внезапный предпраздничный и сказочный центр старого города, который дарит смутную надежду на хорошее.

День рождения Блока и путь к готике

Когда кажется, что в день рождения Блока сказаны уже все слова и ничего нового не придумаешь, нужно просто взять наугад любой том из его собрания сочинений – лучше, конечно, нового, продолжающегося, но подойдет и старое синее худлитовское издание, да, в общем, какое угодно, конечно, – открыть на любой странице и читать, просто читать.

По городу бегал черный человек…

Поздней осенью из гавани…

Осенний вечер был, по шум дождя стеклянный…

Тяжкий, плотный занавес у входа, За ночным окном — туман…

Есть игра – осторожно войти…

Ревет ураган,

Поет океан…

Рождающиеся во время чтения в голове картины по своему масштабу и яркости не уступят тем, что волновали в ранней юности. Но теперь они будут, возможно, и резче, и выпуклее, и, может быть, даже достовернее, чем в прошлом.

Александр Градский (1949 – 2021)

Одна из любимых песен моей юности из лучшей, как мне кажется, экранизации Монте-Кристо. Практически никого, кто снимался в фильме, уже нет в живых, а сегодня умер и создатель этой прекрасной музыки.

Говорят, он был человеком сложным в общении, но, когда пел, превращался и в ваганта, и в трубадура, и все наносное сразу же уходило. В новом неуютном мире он был современной версией Бертрана де Борна.

Светлая ему память и Царствие Небесное. +

A few days ago The Telegraph published a lengthy piece called “I discovered my mother had been lying to me my whole life” and since then it has been haunting me.

As Telegraph content is usually paywalled, here is a brief summary of the article:

There was a middle class family, which lived on the outskirts of Nottingham: it consisted of a hard working Dad, a lovely stay-at-home Mum and a young daughter. The Mum is the main character here: she’s tender, and frail, and she also suffers from all sorts of diseases, mostly neurological, like chronic fatigue syndrome and such. She spends most of her time in bed while her husband is at work and the girl is at school. Sometimes she gets better, but it never lasts long enough, because her sickness prevails.

A few decades passed, and Mum died from the complications of Parkinson’s: her husband had died of cancer earlier. After losing both of her parents, the girl, who is a young woman now, is dealing with the family house and with lots of memories and memorabilia connected with them—photo albums, books and the diaries. Those diaries of her mother that should be preserved, of course, and treasured: what could be more precious than the voice of your beloved one, which you can hear while going through the pages? Or so the girl thought.

Позвонил онколог, и данный им прогноз примерно таков: нужно либо впрягаться в протокол длительного и по описаниям очень мучительного процесса лечения с невысокими шансами на ремиссию, либо в качестве альтернативы — паллиатив с обезболиванием, который при хорошем сценарии можно растянуть на подольше. Выбор сильно так себе, но решать будем, исходя из того, как будет лучше Пиколу и как правильнее за него бороться. Писать я об этом здесь пока больше не буду: слишком тяжело.

Пикол дома. Он был под сильной анестезией и первый час дома немного прихрамывал на переднюю правую лапку, но после вкусной еды и небольшой прогулки по свежему воздуху немного пришел в себя. Завтра ждем звонка онколога по результатам сканирования, но предварительный уже известен: опухоль локализована, метастазов в легких нет! И это главное. Будем бороться.

An update on Pickle (En)

We are back now from Dick White Referrals, a veterinary oncology clinic near Newmarket. Pickle was left there for CT scans: what we understood from a surgical nurse was that a CT scan would be necessary before any further medical interventions. They have to assess the stage of the tumour and then decide what to do next.

According to the nurse’s explanation, after the CT scan Pickle most likely will be put on medication which is intended to shrink the tumour, which will take a few weeks, and after that he’ll be ready for surgery in order to extract it.

It’s highly likely that radiotherapy will be the next step after surgery, but it’s not clear yet. More details will emerge tonight after they process the scans. If everything goes as planned we’ll collect him tomorrow morning.

To be continued.

 Завтра везем Пикола на операцию. Пусть все пройдет хорошо.

A thought-provoking piece has appeared in the Times right before a release of the Season 2 of the Very English Scandal series* by the BBC 1.

Usually I am not interested in the upper middle class brawls, mostly shown as intrinsic to those that happen in spider jars with sophisticated ornaments, but the Duchess of Argyll’s case makes me more sympathetic to her than to the others in her social group (although, I doubt she would recognise me as a fully equal human being, but that’s not the point). She was ostracised and humiliated so badly that even at the time her treatment in the court of public opinion was regarded as brutal.

She wasn’t a paragon of virtue, but, then again, that’s not the point: as a woman who presumably wasn’t afraid to reveal her love for sex more openly than it would be safe for her aristocratic reputation in the last decade of a puritanical era (oddly enough, the Swinging Sixties in their full bloom came just after the court case ended), she was named and shamed (or, as we call it now, slut-shamed) for being entirely promiscuous, a scandalous English Messaline etc., and the existing evidence of her infidelities (and first and foremost, those notorious polaroids) was a cease and desist letter that subsequently ruined her life.

Looks like East Anglian weather these days is as moody as everyone who’s trying to catch up with their latest deadline on the eve of filing an annual report at work: I guess you know the feeling. It started quite cheerfullly, with warmth and sunny intermissions (whilst with a chilly breeze) yet ended up with pouring rain: after brunch in a newish Japanese cafe we listened to the bellringing at Great St Mary’s, anticipating the ceremony of switching on the Christmas lights in the late afternoon, but nope. First it was a drizzle, which quickly turned into a proper shower, and we decided to go home.

Despite the shitty forecast and doom and gloom of the upcoming winter of discontent (poor Shakespeare is rolling in his grave in despair as his descendants abuse his cherished lines so heavily), Cambridge never ceases to look lovely. As the havoc is continuing, we’ve been deprived of a traditional winter fair this year (second time in a row), but the Christmas market slowly but surely building itself up on the Market Square, where folks are walking in circles, sipping their hot chocolates with marshmallows (those abominations should be banned right after Marmite) and, of course, mulled wine has been produced just out of the November air. 

Вот этот дедужка, доставленный по месту назначения красноносым оленем Рудольфом, был прямо сейчас назван «пьяным Гэндальфом» (все вопросы к Л.).

За окном +13, октябрьская темень и морось, но внезапно откуда-то сверху (или, может быть, немного сбоку*) раздался победный звон джынгл беллз, а вместе с ним в дом ввалились вот эти граждане. Как указано в сопроводительном письме, все трое прибыли прямиком с Северного Полюса, однако при этом остается открытым вопрос, отчего одного из них, в красном шарфе, зовут Педро?..

Проведу среди себя курс лекций, въездных и выездных семинаров по борьбе с институциональными предрассудками: не только лишь все медведи, в конце концов, обязаны почесываться о земную ось и зваться Потапычами. Иные из них вполне могут оказаться Педро, Алехандро, Фернандо и даже, не побоюсь этого слова, Рикардо.

______________

* Кто сказал «в голове»?

«Мелодии и ритмы зарубежной эстрады»

А вот еще к разнице культур и проч.

Набрела в ютьюбе на Мирей Матье (“Ciao, Bambino, Sorry”: не спрашивайте), а дальше пошло-поехало – Аль Бано-Ромина Пауэр, Рафаэлла Карра, Тото Кутуньо, Челентано, конечно – в общем, люди хорошо за сорок меня поймут. Детство (ну ок, не у всех, но у многих: во избежание комментариев «мои родители слушали только Эдисона Денисова вперемешку с Губайдулиной и Диззи Гиллеспи») прошло под Сан-Ремо и приятный (хоть и немного надоедливый) голос красивой француженки с прической сэссон.

Так вот, слушаю, значит, и спрашиваю Л. – мол, узнаешь? Он отрицательно качает головой. Завожу “Lasciatemi Cantare” — ну а эту-то, спрашиваю, слышал же наверняка? Нет, говорит, а кто это? Звучит даже как-то по-мексикански, хоть и на итальянском (!).

Когда твой Т9 исправляет Доктора Кто на Доктора Ктулху. Искренне горжусь: все не зря, значит.

"Her" (2013)

Как и все, у кого не выходит каменный цветок (не ладится с писаниной: мне нужно бы закончить две срочные статьи, но пока никак), я прокрастинирую то с толком, а то и не слишком.

Вчера предприняла порытку посмотреть расхваленный когда-то многими (ну, из тех, что попадались на глаза) кинокритиками фильм "Her" – фактическую перепевку старенького рассказа Айзека Азимова «Настоящая любовь», в котором компьютерная программа Мультивак Джо пыталась – вернее, пытался (в процессе чтения становится очевидно, что Джо склонен ассоциировать себя с мужским родом) выступить свахой своему простоватому оператору Милтону, и закончилось все тем, что комп, наплевав на человеческие интересы*, выбрал исключительно для себя приятную партнершу Чарити** «с прохладными руками и милым голосом» (цитирую по памяти: давненько не перечитывала).

Соцсетевое-типологическое:

- Вы что же, приняли сказанное мною на свой счет?

- Нет, ну что вы. Вовсе даже не принял.

- А зря.

Какая изматывающая была неделя — и это при том, что внешне практически ничего не происходило, кроме обычной рутины. Но сразу несколько плохих новостей подряд вызвали горячее желание поторопить время — чтобы этот ужас и тоска ожидания тяжелого, наконец-то, закончились, уступив место обычной (и такой приятной в сравнении) скуке (и одновременной с ней радости) монотонных рабочих будней.

Nothings and triviality

You know that it is that time of the year when:

1. Cambridge buses display a crude digital image, the sledges drawn by reindeer carrying Father Christmas, next to the destinations—Babraham, Cherry Hinton, Fulbourn etc.

2. The official competition between all the big supermarkets on which mince pies and mulled wine are better has began (our current favourites are the traditional mince pies from M&S and zesty/zingy ones from Tesco).

3. The collection of new Christmas Tree themes in John Lewis has been launched, and you simply cannot choose your favourite—Festive Field? Snow Mountain? Gemstone Forest? You love them all (nevermind the price and the fact that it is not even the middle of November yet).

4. It is getting really crowded when shopping: despite trying your best, you are constantly pushed aside with a stiffly mumbled “excuse me,” “pardon,” “would you, please,” which sound a bit like “bloody hell,” “bollocks,” and “bugger off” respectively.

Нам позвонили из онкологической ветклиники (около Ньюмаркета) и назначили операцию Пиколу на 24 ноября, на 9 утра. Меньше двух недель, и нашему мальчику удалят эту дрянь, а потом можно будет думать о реабилитации. 

Достоевскому 200

Всю мою сознательную жизнь* я была в команде Достоевского против Толстого.

Надо бы по возможности избегать параллелей с песенниками середины восьмидесятых – ты за кофе или чай, за луну или за солнце, Пастернака или не-Живаго, эти ноги у «Динамо», очень жаль, что наш «Спартак» не догонит их никак и проч., – но соблазн уж слишком велик.

Полифония Толстого лукава и двусмысленна: все придет к неизбежному концу, и однажды народы соберутся и, может быть, поймут, что жрать друг друга плохо, но надо бы сообразить, куда разворачивается неизбежная поступь жизни и развернуться вместе с ней, ведь «если вместо божественной власти стала другая сила, то надо объяснить, в чем состоит эта новая сила, ибо именно в этой-то силе и заключается весь интерес истории». Теология подмены с круглым Платоном Каратаевым вместо апостолов и этикой благоговения перед непротивлением, из факирского рукава которой вышла потом половина записных гуманистов ХХ века – в этом весь Толстой.

Текущее-опять короткое (лытдыбр)

Ноябрь пока что мрачен и темен, но я стараюсь отвлекаться — накачала пдфов по работе (к уже имеющимся, теперь главное — не забывать их периодически открывать), перебрала новые книжки, послушала несколько подкастов, прочла кое-что по culture wars (пока не уверена, чтоит ли вообще где-то об этом писать), но в голове зудит одна-единственная мысль: надо поскорее помочь Пиколу. Завтра созвон с нашим ветом и организация приема у онколога: пусть все получится.

Update on Pickle

Well, the second part of the news isn’t great either: I had a call from the vet (finally!), and the biopsy has confirmed that Pickle has indeed got sarcoma.

As dreadful as it sounds, at least we have closure now and the protocol of the things we need to do. The vet has already put him on a referral list, on Thursday I will call an oncologist, and with luck his surgery will take place soon. Then the vet recommends radiotherapy, but, of course, it would depend on what the X-Ray shows before the actual surgery. With radiotherapy the chances of survival and remission are good.

We will not give up. Absolutely not.

Cataracts in Cambridge

On the other hand, not so jovial news here: as today's eye exam revealed, I've got cataracts in both eyes. Given my very advanced myopia (-11/-12) and the history of cataracts in my family (Babushka and Dad), it is a bit surprising that it didn't happen earlier, but here we are anyway. My amazing optometrist said that at this stage it could stay as it is, but, with the progression of a time (and ageing) I have to consider a surgical option. It wouldn't be my first ever eye surgery, so I am not scared of it. Maybe annoyed a bit (with myself mostly), but let's keep calm and carry on.

What is more important is Pickle's health, and not hearing from the lab about his results has become more and more frustrating.

Much Ado about Karen

While scrolling through the comments of one of the big media outlets* during my lunch break, I couldn’t but stop notice the same insult repeated over and over again: stop behaving like a Karen, we have another Karen in this thread, have you contacted your manager, darling, ‘cos you look like a person who does exactly that on a regular basis etc. Not that today was in any way special, but, nevertheless, the flood of those remarks felt overwhelming.

However, those people on social media (after all, not all of them are bots yet, right?) who initiated those attacks more or less chaotically, satisfied their needs completely, because it usually goes as follows: once you mention Karen, if you’re lucky, you can potentially shut down any dispute simply because nobody wants to be one.

Or so you say. See, once the Karen meme was introduced to the public (five, six years ago? earlier? I don’t remember, and, frankly, it doesn’t matter), the idea of an obnoxious, spoiled, bratty middle-aged woman (mostly white, or, as they wrongly call it in the States, “Caucasian,”** since the obsession with race in American media is getting stronger day by day) of a certain class (I suppose, low-middle or middle)—who’s constantly complaining about all services, dissing and humiliating low-paid workers (mostly, in retail) for no apparent reason but simply “because she can” (say, she’s a vile bitch par excellence), has become the epitome of passive aggression and the most repulsive entitlement.

«Спартак» (трансляция из Большого)

Вполне возможно, что человек тайновидческого склада, склонный к разного рода умозрительным построениям, увидит в дате, на которую пришлась трансляция «Спартака», очевидную для себя символическую подоплеку – красный день календаря, революцьонный держите шаг, ветер, ветер, на ногах не стоит человек, и вся-то наша жизнь есть борьба. Дело может обстоять и так, но может и вовсе по-другому: балет «Спартак», просмотренный мной сегодня взрослыми глазами – конечно же, история о смелом фракийце, который борется с римским консулом, чтобы обрести свободу, поднять восстание рабов, однако план содержания здесь удивительным образом полностью заслоняется планом выражения.

От внешнего исторического контекста отделаться трудно, да, наверное, и не стоит, но все-таки балетная канва «Спартака», как мне теперь видится – это в первую очередь хроника преодоления ресентимента, когда униженный и оскорбленный меняется местами с обидчиком и притеснителем. Несмотря на то, что миг торжества краток и противник все ж празднует победу (по итогам Пиррову) в конце, сам факт сопротивления невозможному, преодоление стагнации установленного иерархического порядка, когда шанс на выживание примерно равен нулю – так вот, сам этот факт будоражит ум и способен подарить небессмысленную надежду всякому, кто в ней так нуждается.

Итак, Bonfire Night прошла, и официальный Кембридж в этом году Гая Фокса снова не праздновал, что, в сущности, так же нелепо, как и очередная отмена Зимней Ярмарки на Милл роуд — вот уже второй год подряд: ее заменили какими-то мини-фестами на три ноябрьские субботы подряд примерно той же степени массовости. Как по мне, перестраховка тут есть, а логики нет.

Ну, зато мы открыли сезон глинтвейна, а это значит, что зима близко: мысль об этом греет.

Феноменологическое-рассерженное

Какая-то совершенно отъявленная в своей борзости и наглости статья в LRB об Арендт. Точнее говоря, это рецензия на только что опубликованную (или еще нет? ну, в общем, готовящуюся к публикации) книжку об Арендт с пространной второй главой (summary ее работ), но от этого не легче — высокомерное пустозвонство, где через губу оцениваются способности Арендт как философа и эссеиста (еще и со спорным английским): по мнению автора статьи, несмотря на то, что у Арендт получилось сформулировать идеи об авторитаризме, деспотии и vita contemplativa, она не смогла, видите ли, оформить это все в стройную и непротиворечивую систему взглядов:

Сегодня носили Пикола к вету, рассчитывая узнать результаты биопсии, но фиг там: ничего еще не готово. Она не стала снимать заклепки со швов, и нам придется тащить его в клинику заново, когда станет известен диагноз. У врача Пикол вел себя идеально: не кричал и не вырывался, наш ангел. Как же это все изматывает: мы живем в неизвестности уже вторую неделю и ничего не можем предпринять... Остается только ждать и надеяться.

Лекция Джоши для SASA

Накануне Хэллоуина послушала почти часовую лекцию Джоши, прочитанную в рамках мероприятий, проводимых Save Ancient Studies Alliance (SASA), неправительственной американской организацией, чья цель — сохранение и изучение классического наследия древности (греко-римской литературы и философии) в университетских курсах. Джоши был, как всегда, блистателен: темой его лекции стала античность в преломлении неоготики, Weird fiction и, конечно же, Лавкрафтианы. Он рассказывал о том, как молодой ГФЛ вдохновлялся римскими авторами, как позднеантичная Британия и древние валлийские легенды повлияли на творчество Артура Мэкена, а греческая мифология — на создателя Пеганы Лорда Дансени.

“Don’t Look Now” (1973)

«Здесь, в одиночестве, у меня появляетсяя странное ощущение – словно бы во мне чересчур много человеческого вещества. Оно лезет через край, как зубная паста из поврежденного тюбика, не желая оставаться в телесной оболочке».

(Запись Бергмана об одной из мизансцен «Шепотов и криков»)

Старое, 1973 года, кино «А теперь не смотри» (“Don’t Look Now”) – еще одно подтверждение расхожей истины о непринципиальности жанровых установок в отношении «кинематографа ужасов», поскольку фильм, способный вызвать трепет, вовсе не обязательно должен быть хоррором, триллером или саспенсом, чтобы оказывать нужное гипнотическое – и гипнотически-страшное – воздействие на зрителя.

«А теперь не смотри» – психологическая драма о смерти и переживании утраты, где элементы готической новеллы и ghost story переплетаются как с визуальным экспрессионизмом, который диктуется выбором времени и места (зимняя выцветшая и полуотреставрированная Венеция ранних семидесятых), так и с сюрреалистическими наплывами, перегибами и искривлениями пространств внутренних и внешних (спасибо нервной и тонкой работе оператора, запечатлевающей героев в ракурсах почти авангардных — вызывают в памяти работы Эль Лисицкого и Родченко).

“Haunted Britain”: a map

Накануне Хэллоуина мне попалось изумительное: карта заколдованных мест всего Соединенного Королевства, с кратким путеводителем по каждому из них. Есть там и кембриджский “The Haunted Bookshop” (в центре, чуть в стороне от Kings Parade, по адресу 9 St Edward’s Passage), и разные замки, поместья, заброшенные гостиницы/трактиры и проч. Очень хочется везде побывать, конечно.

I love Gatiss, I really do, but we all have to be very careful with what we are saying and who we are talking to. If it is a Guardian journalist, be ready to be diminished to “the shame of being [insert something grand],” because the very essence of propaganda, and, especially, the slightly cleverer one, is the capability to distort.

What Gatiss is saying is he doesn’t approve of Brexit like many of us, myself included, but the Guardian wouldn’t be themselves had they not use this phrase as a simple schtick to trick the audience.

Precarity in Academia (yes, again) (En)

Well, this is disgraceful but not uncommon: precarity is no joke. There is a common (and, quite frankly, distorted) belief that “humanities produce lots of rubbish PhDs, which cannot be potentially taken seriously in the real world.” Partly it’s true, but overall it’s not the case: the academic system is built in a way that once you roll in you never be sure that the long-term contract will be on display at all, no matter how hard you work or how talented you are.

The reality is that 1) you should have money; 2) it’s not enough: you have to be lucky, otherwise there’s a chance you’ll be living from one short contract to another.

Also, we should ask universities why they are still accepting a certain number of students and being dishonest about the actual need for another set of PhDs in any subject area? Is it actually true that only academia has to be taken into account as potential employment? Which doctoral programmes are more relevant and which are pointless? How many students choose to major in those programmes and what number of professors is then necessary in those programmes? Again, at the moment it looks like Academia as a “wheel of fortune” does everything possible to force one to wait 10 years before they can secure a position in their field.