Вчера убрали елку, а сегодня отправили на чердак пакеты с коробками игрушек и гирлянд. Самое странное, что день выноса елки никогда толком не согласовывается, но вот уже в который раз выпадает на одно и те же время (судя по подсказкам фейсбука: не выношу их): год назад елку убрали 22, а в 2018 я запостила дурацкий и неловкий ролик с болтающим Щелкунчиком — вот и все, говорила я за него каким-то напряженным и, конечно, неприятным голосом, вот и все, праздники закончились, и шутейный колпак теперь заткнется и перестанет звенеть до следующего Рождества.

После 19 января держать елку в доме одновременно и муторно, и жалко: в гостиной — самой светлой комнате дома, выходящей на солнечную сторону — елка в хорошую погоду все так же ярко блестит и переливается золотом игрушек, и даже опавшие за последнюю неделю иголки малозаметны — нервно сгребаю их пригоршнями под все еще зеленую и пышную крону. Елка по-прежнему хороша, но неуместна: за окном почти весна или теплый молочный туман, о празднике уже толком никто и не помнит, и все попытки отгородиться от реальности бессмысленны.

Но и разбирать ее мучительно: не нужно больше заботиться о новогодней архитектонике и соразмерности нежных отражений, а ловким механическим движением снимать ангелов, балерин, черепа и легкие шары и оборачивать их в хрустящую бумагу или в пупырчатый пластик, а потом складывать рядами в маленькие, но прочные коробки из-под духов Jo Malone, еще слабо пахнущих флердоранжем и бергамотом.

Последними распутываются гирлянды, вынимаются батарейки из зарядок, и елка протаскивается через коридор на задний двор, где из пластикового ведра выплескивается пахнущая илом и хвоей вода, а дерево прислоняется к скамье, чтобы утром по нему проскакивали к кормушке толстые белки. В субботу Л. распилит его на части и выбросит в зеленый мусорный контейнер.

Я очищу ковер в гостиной от оставшихся иголок и не буду заходить туда несколько дней: незачем.