Описанные в статье случаи, к сожалению, не так уж редки; история с несчастной замкнутой учительницей музыки, оставшейся без родных (их, по-моему, у нее и не было) и друзей, конечно, исключительна, но только из-за временной протяженности: 13 лет — это все-таки очень много. А сколько их таких, умирающих в своих домах и квартирах, погребенных под грудами мусора (хордерство — психическое расстройство, часто идущее с одиночеством и старостью рука об руку) не только в России, но и в Англии, и повсюду.
Когда мне было лет четырнадцать, вот так же умерла наша соседка снизу: после переезда дочери она осталась совсем одна, от помощи отказывалась и в какой-то момент перестала появляться во дворе (выбегала сухой ящеркой в ближайший магазин за хлебом и молоком). Нашли соседку, впрочем, быстро: тревогу забили мои старики — бабушка не видела ее несколько дней, вызвали милицию, квартиру вскрыли, она была мертва дня три. Как-то быстро организовались похороны, а потом приехала ее дочь с мужем, вывезла книги и продала квартиру.
Этот случай стал одним из первых, которые мне пришлось наблюдать наяву: старенькая дермантиновая дверь с потускневшей медной клепкой в обычной квартире стандартной панельной девятиэтажки, за ней связки макулатуры и пыльные целлофановые мешки, а на двери в ванную — портрет Валерия Леонтьева. Соседка была тихой немного испуганной женщиной неопределенного возраста: если мы сталкивались с ней в лифте, она неловко улыбалась и молчала. Умерла она, скорее всего, от сердечного приступа, и ее ничем не примечательная скромная жизнь и сиротливая смерть все-таки застряли в памяти, чтобы вспомниться сейчас.
В Британии одинокие старики, так же, как и их славянские сверстники, приходят в близлежащие Косты и Неро, чтобы посидеть в тепле и выпить чашку кофе с молоком или чаю со сконом и почувствовать, что они еще живы и окружены настоящими людьми из плоти и крови. Отопление здесь стоит дорого, и бывают случаи, когда небогатые пожилые пенсионеры умирают от холода дома: там их находят социальные службы — иногда быстро, а иногда и не сразу. Происходит это, в основном, в депрессивных регионах — в северных графствах и Шотландии. Нечасто, но случается.
А на днях на нашей улице умерла Рут — чистенькая восторженная старушка, жившая на противоположной стороне. Я не помню, были ли у нее родные, но жила она одна, и ее дважды в неделю навещали патронажные сестры из госпиталя Адденбрукс. После ее смерти всем соседям прислали письмо — пожалуйста, в день похорон Рут поставьте на подоконник цветы в ее память, если вас это, конечно, не затруднит. Нас это никак не затруднило, и мы выставили на окно, выходящее в палисадник на улицу, наши мелкие рыжие розы. Через неделю нам всем прислали коллаж с фотографиями окон, уставленных цветами — в основном, розами, подсолнухами и мелкими хризантемами из соседнего Теско. Я долго рассматривала бумажку — до сих пор не знаю, кто именно всем этим занимался, но этот символический жест деликатного напоминания о смерти был и хорош, и трогателен. Хотелось бы, чтоб так случалось почаще, но это вряд ли: жизнь обезличивается и ускоряется, и красота робких движений памяти исчезает вместе с ней.
No comments :
Post a Comment