Искала для статьи одну цитату из Чехова и почему-то решила, что она из «Черного монаха». Незаметно для себя перечитала повесть полностью — после двадцати примерно лет. Как же все для меня в ней изменилось.

Если тогда явление монаха Коврину воспринималось мной как отвлеченная метафора несостоятельности его жизненных устремлений, невозможности соотнести мечты с действительностью, и сам монах выглядел как добрый и сочувствующий доппельгангер, а вовсе не кошмарный морок, подобный Ему из одноименной повести Леонида Андреева, то теперь, о что сделалось теперь. До красивостей ли тут: Коврин на глазах читателя сходит с ума, шизофрения вместе с чахоткой разрушают его жизнь, и ни любовь Тани, ни перемена места, ни увлечение работой этому воспрепятствовать, конечно, не могут. Умел же Чехов передать состояние спертого нежилого воздуха, которым дышат его несчастливые персонажи — ни надежды, ни просвета. Какая тоска.

...А цитату я, впрочем, так и не нашла, да и чорт с ней.