Мы остановились в b&b неподалеку от университетского кампуса с видом на парк: наша комната под самой крышей, на четвертом этаже, куда ведет винтовая плюшевая лестница с круто закручивающимися ступеньками. Кажется, наша комната была превращена в гостиничный номер из просторного чердака, потому что над широкими окнами сходятся покатые балки, выкрашенные в белый цвет.
Вчера пришли на завтрак — и замялись в нерешительности: на входе стоял официант в туго накрахмаленной манишке, а за ним несколько пар, одетых к завтраку, тихо звякали чайными ложечками. Мне стало неловко за безразмерную майку с заносчивым осьминогом и собранные в нехудожественный пучок волосы (за ненакрашенное лицо стало неудобно уже постфактум): заказали овсянку (безупречный порридж из всех викторианских романов сразу) и ржаные тосты (тонкие, идеально прожаренные до едва заметного хруста плюс апельсиновый мармелад и клубничный джем). За соседний столик села пара — обоим за восемьдесят, старушка (жабо, веджвудская камея, прямые синие брюки) и старичок (светлый костюм и аккуратно расчесанные редкие волосы). Завели с нами старомодный разговор (здравствуйте, приятного аппетита, путешествуете? Мы уже успели осмотреть город): неловкость за осьминога возросла многократно. Испытали некоторое облегчение, когда старичок со старушкой переключились на соседний столик — жилистую семейную пару из Германии (я работать во Франкфуртер Альгемайне, сейчас приехать в Англию, у нас имеется отпуск), как внезапно все изменилось.
В комнату вошел живот с подтяжками.
Вслед за животом появился и его хозяин — в безразмерных брюках в веселенький рисунок, он шагал между рядами:
— Hellur! Hope you guys are having wonderful breakfast!
Спич занял две секунды, но старичков едва не унесло раскатистой волной: мы с Л. тоже прижали уши. Человек в подтяжках сшиб всего-то один стул и плюхнулся на сиденье (или два) напротив жены — худенькой милой блондинки. С удовольствием затеял чит-чат сразу со всеми присутствующими, провозгласив, что в Англии вообще отлично и есть что посмотреть. Узнав, что рядышком сидящие — немцы, энергично закивал головой; сказал, что все понимает про их сложности семьдесят лет назад, но и сам он был в армии — «знает не понаслышке!» (на этом месте Франкфуртер Альгемайне поперхнулся кофе). Потом мы ушли, а в комнате Л. бормотнул:
— Раз Труляля и Траляля решили вздуть друг дружку.
Я же подумала о Шалтай-Болтае и всей королевской рати с full English breakfast.
No comments :
Post a Comment