Парижские tutti quanti: ч. 9 (рабочее-рандомное)

Этот неловкий момент, когда у тебя в тексте подряд идут французские имена, ты работаешь в лобби отеля, кругом французская речь, на улице праздничная иллюминация, и ты набираешь следующие несколько (русских) фраз латиницей. Так победим. ©

***

Вот интересно, конечно: читаю в отрывке из «Раннего дневника» Пришвина описание религиозно-философской дискуссии 1909 г. с участием Мережковского-Философова:

[...] Нет определения, сердце религии – выражение неизреченного».
И поднялось!
Из метода вышли! Экзотеризм!
Я вперед говорю, защищается Философов, что говорю формально. Очаг неизреченного – какое употребление разуму? Имеет ли он право отражать очаг бытия? В метафизике непременно есть рациональное. Для чего метафизика? Родник засыпан мусором, а мусор нужно разумом... [Sic!] Все слова лживы, но есть минимум и максимум. Все слова, значит, отрицательны. К чему же слова? Есть слова, ничего не говорящие. Как же прийти от неизреченного к слову и чтобы сказать «Бог»...«Бог вреден!» (Ищущие Бога и нашедшие. Изучить типы. Неизрекшие Бога и изрекшие) [...].

Ну, кладовая солнца же сплошная!