Прошло всего-то чуть больше месяца со дня шотландской свадьбы, на которой мы были гостями, как пришло время новой — предновогодней польско-португальской.
Все наши неприятности, связанные с перелетом (забастовка, квест с багажом, а потом поиском отеля), были немедленно забыты на следующий же день: такси привезло нас в Жеронимуш к одиннадцати, и солнце светило так ярко, что на ослепительно-белую часовню монастыря было больно смотреть. Напротив, в саду Белем, бил фонтан, было ощутимо больше двадцати градусов, и в моей голове все смешалось: где мы? Какой сейчас день? А месяц? Рождественские украшения то там, то сям и вовсе сбивали с толку.
Свадьба была назначена в полдень, и часовня плавала в тёплом золоте — пахло воском, а потом и свежесрезанными цветами, которые расставляли к церемонии перед алтарем и скамьями. Посетителей-туристов не пускали, но многие с любопытством толпились на хорах, ожидая прибытия невесты.
Венчание было великолепным: ксендз Кшиштоф Дворак вел его на двух языках, польском и португальском (как потом выяснилось, по-португальски он говорил с бразильским акцентом — видимо, служит в Латинской Америке), и жених с невестой обменивались двуязычными клятвами. Живой оркестр играл “Avé Maria” Шуберта, “Pax Sincera”, “Gloria” Вивальди, и чистое сопрано солистки придавало литургии ещё большей торжественности.
Потом был выход молодых из главных дверей Жеронимуш, где их приветствовали не только мы, но и многочисленные туристы.
Торжество и банкет проходили в Estufa Fria, главном Ботаническом саду Лиссабона, в глубине которого, среди фонтанов, скульптур и тропических растений, был спрятан зал для проведения банкетов и церемоний, похожий одновременно и на волшебную викторианскую теплицу, и на декорации к фильму о потерянном рае.
Агнешка и Артур, виновники торжества и наши любимые друзья — танцоры-любители со стажем, и поэтому дальнейшее течение свадьбы превратилось в балрум-латина дансинг. Гости были рассажены за столы с названиями танцев из балрум-канона (квикстеп, фокстрот, вальс, ча, румба; нам досталась самба), а сновные перемены блюд перемежались танцевальными намерами с теми же румбой, ча, венским и традиционным вальсами и с любимым Ларри (и невыносимым для меня) джайвом: наконец-то, он джайвил со своей любимой партнершей (Агнешка — одна из лучших танцорок из всех, кого я знаю).
И, конечно, польско-португальская свадьба — это удвоенный восторг: к концу вечера все понимали друг друга без перевода, и переходить на английский не требовалось. На удивление, количество выпитого не отозвалось на следующий день неприятным звоном в голове и повышенной чувствительностью к мышиному шороху, зато помнится в деталях радость и свет.
No comments :
Post a Comment