“Long Day's Journey into Night” (Wyndham’s Theatre)

Фетовское «Там человек сгорел», ставшее эпиграфом к иконическому стихотворению Блока из цикла «Страшный мир» «Как тяжело ходить среди людей и притворяться непогибшим», и само это блоковское стихотворение – motto и суть пьесы Юджина О’Нила «Долгий день уходит в ночь» (“Long Day's Journey into Night”). Пьеса эта хорошо известна и западному, и русскому зрителю по ее многочисленным театральным постановкам и, конечно, знаменитой экранизации Люмета 1962 г. с Кэтрин Хэпберн, сыгравшей Мэри Тайрон. Понятно, что перед любым режиссером-постановщиком при работе с материалом такого масштаба и силы (пьеса О’Нила получила Пулитцеровскую премию уже после смерти создателя) стоит сверхзадача – каким образом воплотить на сцене замысел автора во всей его значимости и полноте, не упуская при этом из виду существенных, хоть и малозаметных с виду деталей. Режиссеру Ричарду Эйру (серия “Hollow Crown” для ВВС 2) это удалось: на сцене Театра Уиндема он представил зрителю триумф, упадок и трагедию семьи Тайрон, заставив аудиторию, конечно же, знакомую с классическим сюжетом, пережить все три действия так, что она стала свидетелем человеческой драмы, превратившейся на ее глазах в мистерию.

Действие драмы происходит в стеклянных декорациях: герои живут в прозрачном и призрачном доме, и в ясной безыскусности этой режиссерской метафоры нет, в сущности, ничего нарочитого – ведь правда, не швыряйтесь камнями в хрустальный дворец, не будите спящую собаку, уходите от неприятных разговоров, общайтесь обиняками, соглашайтесь со всем, что вам говорят, не спорьте, подавляйте слезы и глухой ужас перед жизнью, делайте вид, что так и нужно, принужденно шутите, говорите все быстрее, но не сбивайтесь, только не сбивайтесь, ради бога не сбивайтесь и не кричите.

Джеймс Тайрон в исполнении Джереми Айронса – классический скряга, и его дурацкая мелочность была бы даже и забавной, если бы не общая несчастливость, тем более оглушительная и заметная в связи с прошлым Тайрона – актера, когда-то в молодости подававшего большие надежды. Красавец Айронс перерождается в пристрастившегося к бутылке неудачника и парвеню (таким себя на протяжении всего действия ощущает его Джеймс – выходец из бедной семьи ирландских иммигрантов), у которого, между тем, море обаяния, и при этом вовсе не отрицательного, а вполне себе теплого и человеческого. Джеймс слаб, и это его главный порок: он потакает наркотической зависимости жены, которая сходит с ума на его глазах, он отказывается по-настоящему помочь умирающему от туберкулеза одаренному младшему сыну («Ну почему ты считаешь, что я отправляю тебя в дешевый санаторий, где ты умрешь? Это же государственное учреждение! Ты что, не веришь в силу государственных институций? Я не могу послать тебя в заведение для богачей!»), он не в силах бороться с алкоголизмом и распущенностью старшего – умного, едкого и невыносимо для самого себя лишенного таланта к какой-либо творческой деятельности эгоиста. 

Перед зрителем разворачивается трагедия семьи, в которой не происходит ровным счетом ничего внешне-динамичного (младшему сыну Эдмунду звонит доктор с рекомендацией отправиться в туберкулезный санаторий; мать суетится, нервничает и принимает слишком много морфия; все члены семьи мужеска пола –Джеймс, старший сын Джейми и Эдмунд – делают вид, что не замечают этого, и много пьют), но при этом чеховское «то ли чаю выпить, то ли повеситься» звучит не как фигура речи, а как реквием в пандемониуме неисчислимых скорбей. Герои вместе и порознь, любят и ненавидят друг друга, и никуда им друг от друга не деться, и в этом их заклятие и мука, и жизни гибельный пожар.