Дорогие коллеги, с Днем Учителя!

Хоть прямо сейчас я и не преподаю, сеять относительно-разумное, несентиментально-доброе и дискуссионно-вечное я начала в далеком 1997 г., сразу же по окончании университета, в неплохой запорожской школе, которую в соответствии со стихийной модой тех лет называли правовым колледжем. Кажется, ничего специфически-юридического там не было, однако ж коллектив был приятным и вменяемым, а ученики — не самыми ужасными, поэтому я вспоминаю то далекое время своей безмятежной юности с удовольствием. Потом было репетиторство и даже репетиторство, осложненное условиями двуязычия, и всякий раз учить мне нравилось — правда, без фанатизма и «пламенного мотора», а с адекватной вовлеченностью в процесс и с желанием выстроить хорошие субординативные отношения между учеником и наставником. Что-то даже и получалось, по-моему.

Мои подшефные были разного возраста, пола, вероисповедания и национальностей, но все они всегда вызывали во мне искреннюю и живую симпатию, и всем им хотелось передать нечто такое, что потом помогло бы им читать, и понимать, и анализировать литературу, развивая в себе самый главный и необходимый для этого навык — независимого и гибкого ассоциативного мышления.

Две мои главные учительские гордости — первый немного беспутный, но в целом славный мальчик-девятиклассник из прошлого, в толстовке с надписью “Prodigy”, читать для которого было сродни путешествию в Морию: мать застала его однажды за библиотечной книжкой с одами Ломоносова в восемь вечера (готовился к моему уроку); мой второй — блестящий ученик, уже местный, сдал экзамен по русскому (один из тех, что по выбору) на самый высокий балл, 300 из 300. Конечно же, это целиком и полностью его заслуга, но я очень рада, что, пусть и косвенно, приложила к этому некоторые усилия.

Я желаю вам всем сил, крепкого здоровья и продолжающейся радости от вашей профессии, и пусть она удерживает и хранит вас и от выгорания, и от других скорбей, вызванных не самыми легкими внешними обстоятельствами жизни. Счастья!