Мамонов у меня навсегда будет связан с юностью и первым браком — мы, двадцатилетние дети-деликатные снобы, повторяли сардоническое «Посторонний мужчина трогает стенд. Каждый вечер каждый день. А звезды все ярче и ярче в газете опять статья» — с этим сложным ощущением дурашливости, тоски и «горя от ума», когда ты избываешь все невысказанное об ontologische Differenz, Dasein и всякой другой феноменологии и герменевтике в скоморошьих диковатых песнях.
Мамонов был аутентичен и в «Такси-блюз» (позднесоветский вариант Трейнспоттинга), и в «Острове»: ему категорически не удавались интервью — было очевидно, что его, человека неходкого и колючего, раздражает вынужденная вежливость и сервильность. Скорее всего, он был неудобным и наедине с самим собой, но кто знает.
Мамонов был талантливым человеком из прошлого — сероватых поздних восьмидесятых в рок-музыке, которые имели странную особенность длиться и длиться. С его смертью они закончились.
Светлая ему память и Царствие Небесное.
No comments :
Post a Comment