Внутри руин собора св. Андрея традиционное кладбище, где поросшие мхом и лишайником могилы раннего 18 века соседствуют со светлыми надгробиями века двадцатого: камень на последних хоть и просел, но не успел окончательно потемнеть и зазелениться. Чинные семейные надгробия (год рождения жён, кстати, ненамного меньше мужниных: все-таки разница в возрасте не всегда была такой существенной, как принято думать; год смерти редко отличается на единицу-двойку — уходили друг за другом) перемешиваются с памятниками знаменитым гольфистам (гольф в Ст. Эндрюсе и окрестностях — большое дело, играют везде и всегда): одно из них, с грубовато, но от души высеченным барельефом, похожим сразу на мистера Толкингхорна и неумелый портрет всех викторианских ученых-натуралистов сразу — место упокоения Алана Робертсона, отличного, наверное, игрока в гольф, умершего в возрасте 44 лет. Другую могилу чемпиона-гольфиста Томми, «сына Томаса Морриса, ушедшего 25 декабря 1875 г., будучи 24 лет от роду», видно издалека: на белой стеле скульптура самого Томми с клюшкой и мячиком, в Tam O’ Shanter’е на макушке, спокойного и сосредоточенного, и становится грустно — 24 года, гроза всех соперников-гольфистов, и нá тебе, умер в Рождество.
На выходе из собора попалась на глаза могила с циркулем — братья-каменщики тут как тут, без них, конечно, никуда.
***
Забрели в книжный, внутри вежливая толпа народу (дама с двумя огромными собаками читала какой-то фикшен, собаки сдержанно и культурно чихали): пока искала полки по Лавкрафтиане (нашла, в итоге), завернула в какой-то закуток с детской литературой, а там на низкой скамеечке сидел грязный мальчик с разбитыми коленками и аккуратно листал принесенные стопки книг, деликатно отхлебывая из кружки чай с молоком, а около него нерешительно перекатывался по-видимому его брат лет трех, тоже условной чистоты, и тихонько пытался засунуть в кружку свой нос.
No comments :
Post a Comment