Наше прошлое и наши воспоминания большей частью интересны только нам самим, но иногда они рождают нечто похожее на восходящую волну, в которую вливаются и не совсем очевидные для нас, но вполне современные и, может быть, нужные вещи.
Самое забавное, что чтение Толкиена в моем сознании навсегда увязалось с коревой краснухой. Я, может, уже и писала об этом, но в фейсбуке разве что-то найдёшь? И в блоге ничего. В общем, второй курс университета, мне восемнадцать, на улице сырая зима и слякоть, на семинаре по укрмове молодая и обычно строгая преподавательница участливо спрашивает: «Олено, як ви себе почуваєте? Ви часом не захворіли?» Я что-то бормочу, но слова как будто уходят в зыбучий песок, и ее голос слышится издалека — очень болит голова. Меня отпускают домой, я с трудом бреду до остановки трамвая (у электричек длинный перерыв, и поэтому надо добираться на перекладных), трамвай «единица», громыхая и сильно покачиваясь, едет медленно, да что там, просто тащится: двое гоповатых подростков стоят у входа (вагон почти пустой) и смотрят на меня посмеиваясь. Мне неудобно, и я натягиваю на лицо пуховый серый капор, завязки щекочут горло.
Почти в беспамятстве добираюсь домой: бабушка охнула от ужаса. Я вся покрыта бурой сыпью. Настаиваю на официальном освобождении от занятий (пионерское «я же не прогульщица» болтается на задворках сознания), в поликлинике по счастливой случайности нет очереди, и докторица после беглого осмотра пишет в карте: «коревая краснуха». «Смотрите, — говорит она, — результат налицо!» «Почему только на лицо, ещё шея»,— бормотнула я. Докторица ворчит — это ещё что такое, спи иди, иронизировать она мне тут будет.
Дальше помню длинные бредовые сны (температура под сорок, скрипят уши, и я это слышу внутри головы), короткие пробуждения, сны укорачиваются, и бабушка приносит разноцветные книги (увы, не помню издательства, но что-то ядовито-глянцевое, в формате несусветной издательской кислоты девяностых). Я только что закончила «Графиню Рудольштадт» (не самое лучшее чтение, впрочем, и не самое плохое) и скептически смотрю полуслепыми глазами на обложку. Да, конечно, слышала о хоббитах и Сильмариллионе, но краем уха, да, прочту, почему нет.
...чтоб разъединить их всех,
Чтоб лишить их воли,
Чтоб навек объединить их в земной юдоли
Под владычеством всесильным Властелина Мордора.
Я пожирала главы как гриновский пират, потерпевший крушение, хлестал воду без возможности напиться всласть — ещё, ещё, и, к моему счастью, книга и не думала кончаться, перетекая из одной саги в другую. С каждой главой я крепла и выздоравливала, и читала до рези в глазах. Под дурацкой обложкой был мир, который мое воспалённое сознание потом достроило в снах, — и который разрастался, не сворачиваясь к финалу. Марево температуры превращало меня и в хоббита, и в Бродяжника, и в эльфов, и в Шелоб. Я была всеми ими одновременно, и в этом меньше всего было наивного читателя и больше всего — активного деятеля. Такое в моем читательском опыте, уже тогда немаленьком, произошло впервые. И за это новое, немного мучительное чувство сопричастности, я буду благодарна Толкиену всегда.
No comments :
Post a Comment