Папе 72 сегодня. Вспомнила, как приехала к нему в самом конце июля 91 в Тикси на каникулы, и нас вез из аэропорта по рыжей от грязи тундре дядька на старой японской машине, а в салоне играла песня Марины Журавлевой — ах, черемуха беелая, сколько бед ты надееелала, и от ее звонкого и абсолютно дурацкого голоса было очень весело (с тех пор не могу воспринимать певицу Марину Журавлеву представительницей хтонического раннепозднесоветского попсового нарратива, но ощущаю ее неотъемлемой частью той счастливой поездки и ее фоновым сопровождением), как было здорово подпрыгивать на ухабах, а в распахнутые окна дул свежий ветер. Отец тогда уже не жил на Морской: после смерти мамы он переехал в крошечную квартиру на проспекте Ленина, хотя как губернатор имел право на жилье попросторнее (ни разу не воспользовался ни одной из доступных привилегий, фактически жил на работе и после обширного инфаркта так и ушел с поста как самый честный и принципиальный руководитель улуса: об этом говорили даже его противники на выборах). У него был недлинный отпуск, утром мы пили чай, и каждый день он что-нибудь придумывал — уводил гулять в тундру, если позволяла погода (небо уже начало кваситься дождями: наступивший август был прохладным), нахлобучивал на меня огромную американскую парку, чтобы не сожрали комары (каждый ростом примерно с дирижабль), но они меня все равно сжирали, и я отчаянно чесалась. Мы уходили в бухту и там сидели около так и не растаявших ледяных глыб (если смотреть даже сквозь самые грязные из них, кажется, что внутри сияющий футуристический город-миллиардник), отец зачерпывал ковшом воду (море Лаптевых было почти пресным) и готовил в котелке уху из свежевыловленного муксуна и нельмы — ясное дело, такой ухи я больше никогда не ела, — а над нами кружили чайки (наверное, альбатросы? не помню) размером с овчарку. Тогда же отец взял меня в путешествие на вертолете на алмазные прииски — дикие места, где тундра переходит в тайгу, а воздух пряный и еловый. Там же я увидела намытые за день алмазы — небольшие камушки к жестяной кружке, которые, помнится, не произвели на меня особого впечатления.

Теперь я понимаю, что, наверное, ему не очень легко было все это организовывать и занимать свою неловкую дочь — сумрачного и замкнутого подростка, но он сделал все, чтобы эта поездка стала одной и самых ярких в моей жизни.

Буду праздновать его день рождения и мамины именины.