А еще, конечно, я бесконечно благодарна девушке Хелен, работающей в магазине “Oasis” на Тоттенхем Корт роуд, 22. Дело в том, что к церемонии в Royal Society я готовилась так тщательно, что решила надеть все лучшее сразу выбрать обувь на самых высоких каблуках, которые только можно найти на мой деликатно-гигантский размер. О счастье, о восторг, черные туфли на пятнадцатисантиметровом устойчивом, кстати говоря, каблуке были найдены, загодя опробованы дома перед Пиколом (я совершила несколько пируэтов вокруг его хвоста, за что удостоилась презрительного жолтого прищура) — в общем, к празднованиям я была готова.

Поздним утром в день торжества вышли из гостиницы и решили пройтись пешком до Карлтон Хауз Террас — я с подсвеченным разнообразными способами лицом, в заранее приготовленном костюме, нитке бус (цеплялись за стимпанкерские пуговицы жакета) и на свежеопробованных каблуках. Через пять минут внутренний голос хрипло прошипел, что все идет не совсем по заранее запланированному сценарию: туфли оказались велики, и левая нога (почему-то именно она совершила предательство первой; правая держалась до последнего) из них решительно вываливалась по ходу движения, строго через каждые полметра. Все это время я почти непринужденно беседовала с Л. о предстоящей церемонии, с элегантной решительностью жонглируя в воздухе сползшей туфлей (пряжка на носке нестерпимо блестела на солнце): в сознании настойчиво замаячили кадры с Плисецкой в «Умирающем лебеде» (наверное, в постановке Мих. Фокина). В какой-то момент Л. обеспокоенно спросил, все ли со мной хорошо и могу ли я идти дальше («Аыыы!» — завопил внутренний голос). «Конечно, что за вопрос!» — бодро простонала я, и в этот момент левая туфля соскочила с ноги и плавно отлетела в сторону милой японской дамы (не очень далеко, метра на два; даму не задело, но немного испугало).
Л. остановился и задумчиво сказал: «Кажется, нам нужно в обувной магазин». Застенчиво пыхтя, я сделала неопределенный жест рукой — да полноте, мол, какие пустяки, я еще даже и не свалилась ни разу etc. Вышло не очень убедительно, и, когда впереди замаячила вывеска “Oasis”, я решительно ускорила шаги: в магазине плюхнулась на первую же попавшуюся скамеечку и поняла, что, по всей видимости, этот раунд я проиграла — двигаться дальше я не могла.

Ко мне подбежала худая девушка с копной кудрявых волос и спросила, все ли со мной в порядке. Нет, пискнула я, видите ли, говорю, у меня вышел некоторый мизандерстендинг с моими ногами и туфлями не по размеру, через полчаса нам надо быть в высоком собрании среди светил, а я недвижна и под сенью струй — и что теперь со всем этим делать, ума не приложу.

Девушка на секунду задумалась, а потом крикнула на ходу «я сейчас, love, жди, спасу!» и умчалась куда-то в подсобку.

Л. внимательно смотрел на меня, я на него. Шансов на то, что мне быстро найдут мой размер хоть чего-нибудь (диапазон колебался от сапог до сандалий), в принципе, было мало (то есть, их не было).

Кудрявая девушка появилась через несколько секунд: в руках у нее было несколько коробок с золотыми и серыми босоножками. «Прости, love, черных на твой нет, но попробуй вот эти! По-моему, золотые не в кассу, а серые подойдут».

Серые подошли. Серые обволокли ноги, и показалось, что я в домашних тапках. Продуманность костюма полетела к чертям (черные чулки с серыми босоножками взывали к мести), но я была счастлива. Я могла идти без боязни, что ноги устроят очередное учредительное собрание, не поставив меня в известность. Я благодарила и благодарила кудрявую девушку — ее зовут Хелен, она уроженка Лондона и она прекрасна как утренняя заря. На прощание мы обнялись, и Хелен сказала, что “Royal Society rocks”. Я с ней согласилась: права, права. Мой лондонский ангел-хранитель.