1. Когда бродили сегодня в подземельях базилики Сан Клементе, слушая, как ревет подземная река, я вспомнила блоковское из «Молний искусства»: «В люке пахло сыростью, слышно было близкое журчание воды. На глубине сажен полуторых от поверхности земли, в слабом свете огарка, мне скорее приснилась, или почудилась, чем явилась, осклизлая глыба каменного свода, начало арки моста. Этот призрак так и остался в моей памяти: призраком Рима».
Подземелья Сан Клементе — живое воплощение дуальности Рима: гробница святого Кирилла, раннехристианские фрески, проступающие артериями и венами сквозь сырой камень — и грот с идолищем Митры, которому поклонялись в позднеэллинскую эпоху; митреум — святилище эсхатологического божества — уходит в глубину влажной и темной стены, и всматриваешься в нее с осторожностью. Шум воды долго еще потом стоит в ушах, когда поднимаешься на поверхность, где воздух светится золотом, а на горизонте застыли римские сосны — пинии.
2. От Сан Клементе медленно шли мимо Римского Форума и Алтаря Отечества, Altare Della Patria, с его памятником Виктору Эммануилу, к Торре Арджентина, где среди руин Area Sacra обитают вольные римские граждане — коты. Граждане коты валялись на обломках, не реагируя на резкие вскрики туристов, и их пренебрежение окружающей суетой выглядело куда как естественно; в небе носились шумные чаячьи тучи.
3. В ресторане официантка — вылитая Анна Маньяни, Мама Рома — могучая, с громким голосом, строго спрашивает, глядя в наши тарелки — «финиш, синьори?» Мы быстро киваем, она вдруг начинает хохотать и говорит на тарабарской смеси итальянского и рудиментарного английского — вон там выпечка, идите выбирайте к витрине, все свежее, пекла с мармелади («мармелади» звучит раскатистым рыком: кажется, что сейчас отвалится штукатурка). Л. выбирает мармелади, Мама Рома довольна, подмигивает мне: прошу двойной эспрессо и шарик мороженого, она притаскивает божественный кофе и огромную бадью с меренговым желати — это невыносимо вкусно, но куда столько, и с собой не забрать. Качает головой и смеется — чао, говорит, камбэк.
Возвращаемся в гостиницу мимо апельсинных деревьев и цветущих каштанов. Чао, Рим. Мы вернемся.
No comments :
Post a Comment