Церемония: как это было

Наверное, пришла пора рассказать, как же вчера все прошло.

Скажу честно: я страшно волновалась и накануне, и утром того самого дня; ночью мне всю дорогу снились всякие ужасы на тему: «Пока не съешь сэндвич с литром мармайта, в магистрат можешь даже не заявляться дневник на стол директору родителям напишем на производство», «не процитировала Теннисона с любой строки — вон из класса» и прочее в том же духе. Наутро я поняла, что беспокойство мое только усиливается — все время до церемонии (а должна она была начаться в два часа пополудни) я то принималась за какие-то дела (вот честно, уже даже не вспомню, за какие именно), то бросала все и начинала собираться, хотя времени впереди было еще полно. В какой-то момент я уже даже вышла из дома, но, пройдя по саду несколько шагов, быстро сообразила, что ноги не бредут, и поэтому вызвала такси, хотя дорога от дома до Shire Hall’а занимает несчастных полчаса. На мой вызов приехал таксист — пожилой спокойный дяденька: у него в салоне слабо пахло котиками, и отчего-то это меня успокоило и развеселило. Заметив мое странноватое оживление, дяденька участливо поинтересовался, не случилось ли чего, на что я ответила, что, в общем, ничего страшного, просто пришла пора мне обританиваться. «О!» — сказал дяденька. — «Так это же и вообще отлично! Думайте о том, как после выпьете шампанского, и вам сразу станет веселее». По дороге, пока стояли в короткой пробке на Хиллз роуд, мы разговорились о кембриджской наукоградности и о том, что никогда не знаешь, с кем столкнешься в следующую минуту на улице — может, это будет Стивен Хокинг, а может, какой-нибудь член парламента на велике. «А у меня вот обе дочки учились в Оксфорде, — продолжил дяденька, — и их там звали Tabs*, конечно, но они тоже за словом в карман не лезли и не давали этим Оксонианцам задирать нос». В общем, суть да дело, но благодаря болтовне с водителем я добралась до магистрата в гораздо более уравновешенном состоянии.

Там меня уже ждал Л. и наш гость, коллега Л. по Клэр колледжу; около дверей я заметила небольшую толпу таких же, как и я, ожидающих процедуры обританивания, и незаметно в нее влилась.

В холле — просторном круглом зале, похожем на университетский лекторий с викторианскими высокими сиденьями и узкими, как в англиканских церквах, столами, нас рассадили по обе стороны от невысокой дубовой кафедры, на которой стоял портрет Королевы под Юнион Джеком. Перед тем, как ввести нас в зал, нам раздали слова клятвы на верность Великобритании и первого куплета гимна «Боже, храни Королеву».

Нас было человек тридцать: я была единственной русской в группе; вместе со мной получали гражданство беленькая полька с цветных колготках, суховатый молодой человек из Германии (как позже выяснилось, младший коллега Л. по лаборатории), смешная вертлявая чилийка, говорившая по-английски совсем без акцента, симпатичная, полностью татуированная канадка, супружеская пара – он индиец, она из Кувейта, – смущенная толстая пакистанская тетенька в праздничном сари, постоянно извинявшаяся за шум от ее ребятишек, которые рассматривали меня с застенчивым любопытством, сидя позади нас; серьезного вида нигерийский человек в строгом костюме и очках, рядом с ним молодой парень – тоже нигериец, похожий на профессионального спортсмена; высокая, очень изящная китаянка в дорогом костюме и с хорошей укладкой на длинных волосах и еще кто-то, кого я уже не запомнила. 

Я вдруг обратила внимание, что с нашей стороны людей гораздо меньше, чем с противоположной (там же, чуть поодаль, сидел Л. и наш гость) и вначале не сообразила, почему: очень скоро стало ясно, что все мы, сидящие слева от портрета Елизаветы, будем приносить религиозную клятву, а те, что сидят справа (их большинство) — светскую. 

Я шла под номером 1. 

Распорядитель церемонии пригласил в зал двух дам — представительницу Королевы в Кембридже и представительницу графства Кембриджшир, и каждая из них произнесла короткую (правда, короткую) речь о том, что быть гражданином Соединенного Королевства — это значит любить новую родину и уважать всех ее граждан, а потом распорядитель включил музыку Элгара (ну кого же еще!), и церемония началась.

Наш ряд встал. Я первая должна была произнести свое имя в клятве, чтобы потом, через полминуты, когда все остальные произнесут свои, повторить остальные слова, и у меня вдруг перехватило дыхание. В итоге, свое имя я выговорила каким-то свистящим (как мне показалось) полушепотом, и мой голос выровнялся только к самому концу.

То же самое было и с гимном: мы должны были спеть куплет под профессиональную запись, и мне показалось, что я пела тише всех (на самом деле, нет: по словам Л. и нашего гостя, мой голос с противоположного ряда был слышнее других, и это очень странно!). В конце церемонии каждый из нас подходил к портрету королевы, где нам вручали свидетельство о натурализации, и тетеньки крепко пожали мне руку и дружелюбно улыбались. Тогда же всех нас и сфотографировали (на фото у меня очень блестят волосы и нос).

После церемонии нас всех отвели в просторную комнату, где напоили чаем (черный йоркширский) с печеньем: я, конечно же, как свежеобританившаяся, должна была сделать cream tea (залить чашку молоком), но все-таки этого не сделала (ну не смогла!). 

Потом мы с Л. шли домой, светило солнце, и я остановилась на Магдаленовом мосту, чтобы бездумно смотреть на синюю яркую воду. Было замечательно.

______________________

*Академическая кличка, произошедшая от Cantabrigian — уроженец Кембриджа или студент Университета Кембридж.

(картинка взята из фейбучного коммьюнити Steampunk Tendencies)